Запад дает шанс Путину изменить его позицию — Строительный портал ПрофиДОМ

Зачем мировые лидеры звонят Владимиру Путину? Почему ФРГ медлит с поставками танков «Леопард 2» Украине? На эти вопросы в «DW Новости шоу» ответил глава российской программы Фонда Эберта Алекс Юсупов.

Канцлер ФРГ Олаф Шольц впервые с конца мая позвонил Путину. Телефонный разговор длился 90 минут. Глава правительства Германии призвал Путина прекратить огонь в Украине, вывести войска с ее территории и уважать украинский суверенитет и территориальную целостность.
О том, зачем мировые лидеры звонят российскому президенту, ведущие программы «DW Новости шоу» Александр Плющев и Татьяна Фельгенгауэр поговорили с директором российской программы Фонда имени Фридриха Эберта Алексом Юсуповым.
— Мировые лидеры в последние месяцы редко созваниваются с Путиным. Даже президент Франции Эммануэль Макрон, который в свое время много часов провел в разговорах с российским президентом, в последнее время оставил это занятие. Почему Олаф Шольц решил позвонить Путину?
— Эти звонки — достаточно рутинная политическая практика, которая будет продолжаться до тех пор, пока в Москве, в Кремле не поменяется восприятие реалий. И звонок Путину — это возможность передать свою точку зрения и попытка понять, есть ли изменения в мировосприятии, в стратегии Кремля, которые могут привести к переходу к мирному решению войны и конфликта. Поэтому эти звонки всегда привязаны к изменениям в реальной жизни.
Очевидно, что украинское контрнаступление и связанные с ним изменения — это повод. Но содержание разговора осталось прежним. Это та же европейская позиция, которая озвучивалась в предыдущих звонках: переосмыслите происходящее, выведите войска, ни в коем случае не проводите дополнительных референдумов по аннексии. И, судя по данным секретариата Олафа Шольца, он именно это и сказал: все аннексии и все попытки к ним подготовиться будут поводом для дальнейшей эскалации санкционной спирали. Все это повторяется до тех пор, пока не возникнет ощущение, что с другой стороны возникают какие-то подвижки — хотя бы мыслительные.
Некоторое время назад Эмманюэль Макрон и Елисейский дворец намеренно опубликовали расшифровку телефонного разговора, из которой было понятно, что в Кремле и у Путина совершенно иное понимание геополитической игры, целей, за которые идет война. Телефонные звонки Путину — это не процесс убеждения своего партнера по разговору. Это такой обмен позициями в надежде, что реальный мир приводит к изменениям сознания, восприятия рисков и возможностей.
— О том, что Путин находится несколько в иной реальности, в свое время говорила и бывший канцлер ФРГ Ангела Меркель. Звонки Олафа Шульца — это своего рода проверка, не пришел ли Путин в себя?
— Нахождение в другой реальности не значит, что человек сошел с ума. Уже многое написано и сказано о том, почему решение о нападении на Украину было мало связано с реальностью: там много бюрократических причин, много коррупционных, проблем с аналитикой, с внутренними политическими процессами в России. Но это не означает, что в Кремле сидят люди, потерявшие рассудок.
Кроме того, государственные отношения поддерживаются и с руководителями Северной Кореи, и с представителями талибов, и с Муаммаром Каддафи в прошлом. Периодически давать возможность контрагенту, в данном случае — противнику, изменить свою позицию — из всех возможных опций это не самая плохая. Для остановки войны, возможно, придется помочь Кремлю построить пожарный выход из ситуации, который позволит ее заморозить. Это нормальная дипломатическая практика, которая существует во всех точках мира. И в этом смысле Россия не исключение.
— Есть какие-то темы, которые могли остаться за рамками официальных пресс-релизов об этом разговоре? Или пока два-три основных пункта не усвоятся, вряд ли добавятся какие-то новые?
— Я не думаю, что была какая-то закрытая часть беседы, которую нам не передают в протоколах, — такой практики, во всяком случае в ведомстве федерального канцлера, нет. Но понятно, что психологическая сторона вопроса — это попытка прочувствовать динамику. Попытка понять, имеет ли смысл открыть дополнительный канал в какой-то третьей точке, через третью сторону, будь это Турция, или Израиль, или другая страна. Любая война, любой конфликт всегда заканчивается политическим процессом. И такие звонки, и этот разговор — это один из тех инструментов, который дает понять, наступил ли правильный момент.
— Как вы полагаете: каким образом Путину предлагается начать прекращение огня: в одностороннем порядке или в двустороннем? А если в двустороннем, то обсуждается ли этот вопрос и с украинским президентом?
— Может быть, конечно, у Шольца и Макрона такая общественная нагрузка — звонить в Кремль, но они высказывают не национальную позицию, а позицию европейскую, а она, в свою очередь, плотно координируется с Киевом. Не стоит забывать, что осенью грядет саммит «Большой двадцатки», который мог бы стать формальной площадкой для развития какой-то новой динамики, если она возникнет.
Каждый раз, когда обстановка на фронте меняет ситуацию, как сейчас, происходит перетасовка колоды для политического процесса. Мы в Берлине не понимаем, насколько в Москве уже приняли решение о том, как реагировать на новую ситуацию. Там же на самом деле вилка рисуется: либо изменять военные цели, либо мобилизовывать не просто население, а вообще страну, общество и экономику. И, соответственно, этот телефонный разговор — попытка предугадать или почувствовать контуры грядущего решения.
— Но ведь политические решения, так же как и военные, во многом завязаны на Германии. К примеру, мы видим, как мучительно долго не может решиться вопрос о поставке Украине немецких танков. Какие-то поставки оружия есть, но они не совсем в том объеме, о котором просит Киев.
— Не следует забывать, что без поставок тяжелых вооружений, в том числе немецких, например, самоходных зенитных установок «Гепард», не было бы и успешного украинского контрнаступления. Понятно, что официальная позиция Украины — добиваться увеличения поставок вооружений: большего калибра, большего масштаба, другого уровня. Позиция Берлина в этом случае состоит в следующем: пока никто из стран НАТО или ЕС не поставляет того, что называется main battle tanks, боевых танков, не поставляет даже бронированных машин пехоты, Германия не начнет таких поставок первой.
Германия исторически никогда не берет на себя инициативу по военным вопросам. Она следует общей линии, принятой союзниками по НАТО. В тот момент, когда британцы, американцы или кто-то еще начнет поставлять те же танки своего производства — не из запасов стран Варшавского договора, а из своих, — тогда для Берлина действительно настанет момент решать этот вопрос. Я думаю, что тогда решение будет простым. Но ФРГ не будет первой страной, которая внезапно, обгоняя всех остальных, начнет поставлять новый класс вооружений.