После обстрелов в Одессе думают о еде — Строительный портал ПрофиДОМ

…В первый же вечер после моего приезда в Одессу случился обстрел. После сирены воздушной тревоги, один за другим, два взрыва. Вдалеке от того места, где я остановилась, но достаточно сильных для того, чтобы почувствовать войну, — слышно было по всему городу, хотя позже оперативное командование Вооруженных сил Украины «Юг» сообщило, что ПВО сработало на окраине. А вот новые взрывы 10 октября, во время одного из самых массированных российских ракетных обстрелов, гремели очень близко.

Моя реакция оказалась крайне эмоциональной по сравнению с теми, кто живет в условиях постоянных обстрелов не один месяц: волнение, мысли о необходимости найти бомбоубежище или, по меньшей мере, спуститься в подвал, растерянность, советы присутствующим поскорее уехать из города… Но вокруг меня продолжалась, вопреки всему, жизнь: ездили трамваи, люди ходили по улицам, разве что магазины прекращали на время воздушной тревоги торговлю. Пробыв в Одессе несколько дней, я поняла, почему горожане сохраняли то, что со стороны казалось хладнокровием: «Мы гордимся нашей ПВО», «Пэвэошники нас защитят». Я слышала эти фразы много раз. Да и меня ежедневные воздушные тревоги, в конце концов, тоже заставили в какой-то момент пренебречь запретами: если хочется есть — делаешь исключение. В конце концов, понимаешь, что жизнь под обстрелами не отменяет регулярного приготовления пищи и необходимости ходить на работу, и это тоже становится частью сопротивления войне, как бы ни хотела Россия заставить украинцев сломаться от ужаса и страха или разбежаться.
Поражает другое: зная, что жизнь человека не может остановиться на время боевых действий, что невозможно жить месяцами в бомбоубежище, ведь воздушная тревога ежедневно длится иногда по несколько часов, начинается и в час ночи, и в семь утра, и в девять вечера. Российские военные выпускают свои ракеты и дроны по украинским городам, наверняка заранее зная, что это обернется гибелью мирных жителей. Массированные обстрелы украинских территорий начинаются по утрам, когда горожане идут на работу, отводят детей в школы или детские сады. Не все родители с детьми имеют возможность уехать, есть школы с расположенными рядом бомбоубежищами (и таких, по данным властей, 40%), которые продолжают дневное обучение несмотря на войну. Так это было во время недавнего обстрела Киева дронами: детей прятали в бомбоубежищах, а родителей просили не приезжать за ними из соображений безопасности.
И одесситы, как и многие другие украинцы, не уехавшие в эвакуацию или за границу, держатся. И на удивление продолжают шутить: кажется, что юмор позволяет немного отвлечься от ужаса войны. Я и сама помню, как в первые дни российского вторжения каждый вечер перед сном читала сайт одесского издания «Думская». Там тоже публиковали военные сводки о колоннах танков и боях, как и в других СМИ, но иногда даже в таких новостях проскальзывали шутки. Это на время отвлекало от самых черных мыслей, можно было хотя бы на несколько часов заснуть. Правда, потом, когда стало понятно, что война пришла в Украину всерьез и надолго, шутки из одесских новостей стали постепенно исчезать. Но вот в центре Одессы на одном из зданий висит баннер с давно известной многим шуточной надписью «Если Маму кто-то тронет, того Мама похоронит». А внизу — тонущий кораблик. То ли аллегория на историю гибели ракетного крейсера «Москва», которая, подозреваю, случилась не без участия одесских военных, то ли — шире — предостережение.
Покупаю в киоске газету «Жизнь в Одессе», продавщица смеется: «Чтобы узнать жизнь в Одессе, надо не газеты читать, а у одесситов спрашивать». Спрашиваю ее, продавщица отвечает: «Я промолчу». Но молчат, конечно, не все. Просто война — причина замкнутости, война не оставляет места для той открытости, которой была известна Одесса в мирное время. Сейчас многие уехали из города, детей на улицах я встретила лишь однажды, постоянные обстрелы не располагают к общению и веселью.
«Когда еще в начале войны были сильные обстрелы, они заканчивались, а потом у меня чувство эйфории — вот, ты выжил, и это повод для того, чтобы радоваться жизни. После этого сразу хочется хорошенечко поесть». Одесситы на улицах говорят между собой о еде, о том, что они готовят на обед и на ужин, что нужно купить к вечернему столу. Еда превращается в праздник, после каждого обстрела возникает ощущение, что раз ты остался жив — надо отпраздновать. Это и психологическая защита. В Одессе работают рынки, хотя многие местные жители уехали в эвакуацию. Сюда приезжают фермеры даже из Винницы: «А чего нам бояться — у нас тоже обстрелы, а жизнь продолжается».
Эту фразу я услышала в субботу — в выходной, кода предполагаешь, что днем, может, повезет, не случится воздушная тревога. На рынке в центре внимания остаются цены. «Дыни подорожали. Хорошо хоть зарплаты и пенсии никто не трогает». Подорожали и сигареты, и приехавший за ними на небольшом мопеде пожилой мужчина комментирует это так: «Я курю, только когда выпью, но все равно — теперь дороже. Вот времена! Курить нельзя, пить нельзя, женщину нельзя. Что же можно теперь?» О войне ни слова, о войне здесь не шутят, потому что понимают, что война уносит человеческие жизни. О трехмесячной девочке, погибшей в апреле во время ракетного обстрела, здесь вспоминают едва ли не всякий раз, когда разговор заходит о боевых действиях.
Говорят еще о мертвых дельфинах. Их время от времени выбрасывает на берег Черное море не только в Одессе, но и в соседних с Украиной Болгарии и Румынии. Местные журналисты пишут о том, что дельфины гибнут из-за военных действий в Черном море: российские корабли, обстреливающие ракетами территорию страны, — источники мощных звуковых сигналов. Из-за них морские жители теряют возможность ориентироваться в пространстве, что и приводит к их гибели. А некоторые дельфины натыкаются на мины.
Война возвращает к размышлению о жизни и смерти, о хрупкости того, что составляет основу ежедневного существования. Попав под обстрел, понимаешь, что для продолжения жизни не так важны экономические проблемы или, например, семейные конфликты. Главное — чтобы просто перестали летать ракеты и беспилотники. Чтобы Россия перестала стрелять.
Александра Вагнер — журналист Радио Свобода