GetWF.com — информационно-строительный ресурс Новосибирска.

Российские военные начали разминирование территории «Азовстали» в Мариуполе. Об этом сообщили в российском министерстве обороны. Называющий себя главой так называемой «ДНР» Денис Пушилин заявил, что все украинские военные, которые вышли с завода, находятся в плену, а также сказал, что на территории «ДНР» планируется организовать «международный трибунал». В Государственной Думе России собираются в течение месяца разработать документ, который должен определить, как именно этот «трибунал» будет проходить.

В Украине процесс вывода военных с завода называют «эвакуацией» и обещают провести обмен. На выходных Владимир Зеленский рассказал, что план спасения военных сейчас обсуждается с международными партнерами.
Первые украинское бойцы из «Азовстали» были доставлены на оккупированную территорию Донбасса еще 16 мая. Тяжелораненых привезли в больницу Новоазовска, остальных — в колонию в Еленовке, там ранее удерживали пленных украинских военных и гражданских лиц. В некоторых региональных российских изданиях писали, что часть бойцов полка «Азов» поместили в СИЗО Ростова-на-Дону и Таганрога. Проверить эту информацию в условиях войны пока не удалось.
Почему анонсированный Пушилиным «международный трибунал» невозможен и какую ответственность за его возможное проведение понесет Россия, в эфире «Настоящего времени» объяснил российский юрист, специалист по международному уголовному праву Глеб Богуш.
— Руководители так называемой «ДНР» сегодня заявили, что готовится международный трибунал над украинскими военными из полка «Азов», который пройдет на территории непризнанной республики. Как вы, как опытный юрист, смотрите на эту инициативу? Имеет ли она какой-то смысл вообще?
— Международные трибуналы создают государства в соответствии с международным правом. В истории были такие случаи, как известно, трибунал, который в Нюрнберге заседал, был создан соглашением между государствами. В данном случае у нас нет никаких государств. Вы не зря назвали «Донецкую республику» так называемой, потому что на самом деле она не является государством. Дело не только в том, что она непризнанная, а в том, что у нее нет признаков государства по международному праву. Соответственно, она никаких трибуналов создавать не может. Ответственность за то, что происходит на этой территории, несет в данном случае государство, обладающее контролем над ней, а именно Российская Федерация. Конечно, никакого отношения к международному праву эта ситуация не имеет. С точки зрения какой-то пропагандистской завесы над тем, что происходит, наверное, это имеет какой-то смысл. Важно подчеркнуть, что украинские военнослужащие являются военнопленными — это их статус по международному праву. И никакие самозваные республики этого не меняют. В вооруженном конфликте участвуют Российская Федерация и Украина. Соответственно, вопрос обязательств, вытекающих, в частности, из Женевских конвенций, есть у государств, которые являются их участниками.
— В так называемой «ДНР» заявляют, что в рамках подготовки этого самого трибунала «ДНР» и «ЛНР» будут взаимодействовать с Россией. Наличие в этом списке России дает ли этому процессу какой-то юридический международный статус?
— Нет, не дает, поскольку в данном случае нет других субъектов. С точки зрения права их не существует. Это заявления, которые можно делать, но от этого никакой международной правосубъектности, статуса государств у них не появится. Мы с вами тоже можем здесь создать любые трибуналы, что угодно заявить. Но факт остается фактом: контролирует данную территорию Российская Федерация. И в соответствии с Женевской конвенцией Россия, как участник этой конвенции, несет обязательства. В том числе, даже если она осудит этих военнопленных за какие-то военные преступления, существуют обязательства обеспечения справедливого судебного разбирательства. О каком судебном разбирательстве может идти речь, когда этот так называемый суд будут осуществлять какие-то самозваные образования? В данном случае это действительно, на мой взгляд, завеса, это вброс, как принято выражаться среди журналистов. Он уводит в сторону от главного вопроса: каким образом соблюдается международное гуманитарное право? Есть военнопленные, у них есть права, которые должны быть обеспечены, недопустимы никакие формы расправ над военнопленными — они являются лицами, которые охраняются международным гуманитарным правом. Это задача сейчас и Международного комитета Красного Креста, и Организации Объединенных Наций — обратить внимание на эту ситуацию, тем более, когда делаются такие заявления. Фактически это угроза расправы над военнопленными, над лицами, которые уже не принимают участия в боевых действиях. Они сложили оружие, они находятся во власти неприятеля. Это те лица, которые охраняются международным гуманитарным правом. Вот это главное, на мой взгляд, в этой ситуации сейчас.
— Почему всем этим словам как в Украине, так и в России придается какое-то значение, в том числе и на международном уровне — потому что в так называемой «ДНР» нет моратория на смертную казнь. Значит ли это, что украинских военных теоретически может ждать именно смертная казнь?
— Это может произойти. Это также будет их убийством, потому что в данном случае нет разницы, каким образом это убийство происходит. Убийство военнопленных является военным преступлением — это надо очень хорошо понимать. Как совершено это военное преступление: путем расстрела или это происходит по так называемому приговору так называемого суда — от этого оно не перестает быть убийством. Поэтому, конечно, это дополнительно вносит обоснованное беспокойство по этой ситуации. На мой взгляд, нужно говорить о настоящей проблеме, которая состоит в том, что Российская Федерация должна свои обязательства в рамках международного гуманитарного права выполнять. Вот это главная задача. Если мы будем уходить в сторону, обсуждать различные мифические образования, которых на самом деле не существует, мы будем играть по чужим правилам.
— Россия сейчас или исключена, или сама вышла из разных международных организаций, из разных договоров. Как это может сказаться?
— Россия не выходила из каких-то договоров и соглашений по международному гуманитарному праву, за одним исключением — это касалось компетенции комиссии по установлению фактов. Кстати, обстоятельство, на которое мало кто тогда обратил внимание. Существует такой орган, который занимается именно установлением фактов при расследовании ситуаций, связанных с нарушением международного гуманитарного права. Россия продолжает оставаться участником Женевских конвенций и протоколов к ним. Собственно говоря, из этих норм выйти невозможно — они распространяются на все государства. Поэтому, безусловно, выход России из Совета Европы и в целом такая самоизоляция, конечно, очень огорчает. На мой взгляд, это должно очень огорчать всех граждан России, потому что это, прежде всего, говорит о том, что их возможности существенно ограничены. Но на обязательства, в частности, по международному гуманитарному праву это не влияет. Я хочу сказать, что Россия вряд ли сможет выйти из этих договоров. Это нормы, которые существуют столетиями, если не тысячелетиями, которые предписывают гуманно относиться к военнопленным и уважать их статус. Поэтому, я думаю, нужно просто на это обращать внимание и сконцентрировать усилия именно на этом обстоятельстве. Здесь действительно была справедливо подчеркнута очень важная роль Международного комитета Красного Креста. Именно эта организация имеет существенное значение. Это хранитель международного гуманитарного права. И их особая ответственность — это как раз ситуация с военнопленными.

Под завалами в селе Десна Черниговской области, обстрелянном российскими ракетами 17 мая, погибли 87 человек. Об этом заявил президент Украины Владимир Зеленский во время Всемирного экономического форума.

О том, можно ли было избежать таких масштабных одновременных потерь, понимая, что места большого скопления военных — это первая мишень для российской стороны, «Настоящее время» поговорило с военным экспертом Михаилом Жириховым.
— Таких потерь очень сложно избежать в том плане, что подготовка на определенные специальности ведется только в определенных учебных центрах. Однако, конечно, на восьмой год войны уже вполне очевидно, что такие центры являются целью для ударов россиян. Поэтому организация даже палаточного лагеря была вполне по силам местному командованию.
— То есть, например, вместо ночевки в казармах можно было разместить в палатках?
— Да, условно, и в бомбоубежищах, которые там находятся на территории части еще с советских времен, — вполне могло это быть.
— Может ли быть пересмотрена такая практика ночевки в казармах?
— Она уже должна быть пересмотрена. И это все исходит из части высшего военного командования, которое имеет, к сожалению, еще представление мирного времени и не до конца понимает саму ситуацию.
— Хочу спросить об ударах российских военных по железнодорожной инфраструктуре. По-вашему, российская армия имеет какие-то разведданные относительно маршрутов поставок западного оружия Украине или это удары наугад?
— Это удары плановые, потому что наносятся по инфраструктуре, которую россияне вполне себе знают, — это тяговые электроподстанции, это определенные места, где возможно нанесение максимального урона. Я думаю, что ценной информации о том, как идет западная помощь в Украину, у них нет.
— А насколько эти удары реально вредят поставкам оружия на практике?
— Эта информация является закрытой. Можно только предполагать, что темпы поступления оружия несколько уменьшаются, однако это не настолько критично для ситуации на фронте.
— Железнодорожные пути — это основной маршрут передачи военной техники, военной помощи. Автомобильные маршруты могут рассматриваться? Или это не такие удачные варианты?
— Часть техники, особенно боевой, должна перевозиться по железной дороге. Однако есть определенные моменты, которые позволяют диверсифицировать эти поставки вооружений.
— Если мы говорим об автомобильных маршрутах, можно ли, например, повредить все мосты через Днепр?
— Это очень сложная задача, потому что у россиян все меньше высокоточного оружия. И даже мост в Затоке был окончательно поврежден только с четвертого раза. И уничтожение мостов в военной практике является одной из самых сложных задач в принципе.
— Владимир Зеленский накануне в Давосе заявил, что у россиян на Донбассе в 20 раз больше техники, чем у Украины. Вы согласны с такой оценкой?
— Я абсолютно не согласен. Вполне вероятно, на каком-то одном локальном направлении такое преимущество, может быть, и есть. Но во всех остальных случаях техника в условиях высокоурбанизированного, застроенного Донбасса не играет той роли, какую играет, например, в Харьковской области или в Херсонской.
— В Пентагоне заявили о том, что 20 стран будут передавать новое вооружение Украине, в частности, Дания передаст противокорабельные ракеты «Гарпун». Можете подробнее рассказать об этих системах? Можно ли их запускать с берега?
— Поэтому и самая большая проблема с передачей противокорабельных ракет «Гарпун», о которых говорят уже с конца февраля, — это очень малое количество произведенных именно береговых комплексов. Ракеты «Гарпун» — они в основном морского и авиационного базирования. У Украины нет ни того, ни другого. Поэтому были поиски НАТО, наши поиски, чтобы получить именно береговые комплексы. И единственная страна НАТО, где есть такие береговые комплексы, — это Дания. Но там они уже тоже не состоят на вооружении, и их будут снимать с хранения.
— Насколько сложно их доставить? Насколько длительная процедура обучения военных?
— «Гарпуны» — это приблизительно тот же комплекс, который состоит на вооружении у Украины. «Нептун» — это практически советско-украинская копия «Гарпуна».
— Кроме этого, США еще планирует передать Украине системы Patriot. Насколько будет эффективным для Украины закрыть небо?
— Это в среднесрочной перспективе. Говорить о том, что они появятся сегодня, завтра или через два месяца, пока не приходится. Подготовка расчетов для ЗРК Patriot займет некоторое время. Однако их получение вполне может переломить ход войны в воздухе.
— Почему?
— Они достаточно эффективны против устаревшей российской техники.
— Почему их долго устанавливать?
— Обучение персонала. Это очень сложная техника. Это не просто зенитно-ракетный комплекс — это радиолокационная станция, это обслуживание. Там целый комплекс проблем, потому что Украина до этого имела на вооружении только комплексы советского производства. И опыта эксплуатации у нас просто нет.
— Самая горячая точка сейчас, наверное, Северодонецк. Смогут ли российские военные все-таки окружить город?
— Это все будет видно только в ближайшие два дня. Силы россиян там брошены колоссальные.

Сейчас недостаток вооружения препятствует тому, чтобы украинская армия переходила в контрнаступление по всей линии фронта, считают эксперты. Тем не менее, на отдельных участках Вооруженные силы Украины и другие части отодвигают российских военных.

О том, как может развиваться ситуация, «Настоящее время» поговорило с экспертом Conflict Intelligence Team Кириллом Михайловым.
— Хочу начать с очередной попытки российских военных форсировать реку Северский Донец в районе Белогоровки. Насколько мы видим, около этой переправы разбита техника, там тела погибших военных. Насколько физически возможно перейти реку в этом месте?
— Мы не знаем, насколько давняя эта запись. Кажется, несколько дней назад были фотографии с той же самой попытки переправы. Насколько это физически возможно — да, это возможно. Но для этого нужно подавить артиллерию противника, которая может обстреливать переправу, для этого нужно обеспечить ПВО, которое будет сбивать разведывательные беспилотники, для этого нужно форсировать реку большими силами сразу в нескольких местах. Как это делалось в 1943 г., например, когда там же наступали советские войска. Но это делалось, естественно, тоже с огромными потерями. Те же бои на Привольском плацдарме, который чуть северо-восточнее Белогоровки, длились несколько месяцев, там погиб генерал — командир корпуса. Я не уверен, что Россия в принципе может позволить себе подобные потери, с которыми Красная армия наступала на Донбассе.
— А почему, по-вашему, россияне сконцентрировались именно на этом участке: переходить реку в районе Белогоровки? Или мы не знаем о других попытках перехода?
— Мы знаем о различных попытках перехода Северского Донца. Одна из них даже удалась. Это было изюмское направление, когда после взрыва моста под Изюмом удалось навести переправы западнее города и продвинуться далее, и бои сейчас уже идут на некотором отдалении от Изюма на юг. Что касается смысла перехода Белогоровки, Дроновки, Серебрянки и так далее, разумеется, целью этого является замкнуть кольцо вокруг Северодонецка и Лисичанска. Сейчас мы видим, что значительные попытки сделать это перенесены уже на южный фас этого предполагаемого котла, то есть попаснянское направление, откуда идет наступление на трассу Бахмут — Лисичанск с попыткой отрезать Северодонецко-Лисичанскую агломерацию и вообще всю подконтрольную Украине часть Луганской области от снабжения и связи с большой землей. В принципе, северным фасом этого предполагаемого котла должно было быть успешное форсирование Северского Донца и наступление со стороны Белогоровки, Серебрянки и так далее. Однако этого не произошло. Но это не значит, что не будет новых попыток. Неизвестно, есть ли у Украины резервы для отражения новых подобных переправ. Но пока что мы видим, что значительные силы перебрасываются на попаснянское направление. Так что нельзя исключать, что, например, от идеи форсировать Северский Донец в ближайшей перспективе все-таки отказались.
— По данным главы Луганской области, какое-то количество российских военных, видя, что происходит в Белогоровке, якобы отказываются идти на эту переправу и выполнять задание. Вы видите какое-то сопротивление со стороны россиян и нежелание воевать?
— Я бы сказал, что в данном случае у нас нет такой информации. Но это вполне отвечает всем тем данным, которые есть у нас от наших источников и от информации, публикуемой СБУ, иностранными и российскими независимыми СМИ. Можно почитать недавно вышедшее интервью CNN российского военного, который, повоевав на херсонском направлении, оказавшись в тылу, резко написал рапорт. Несмотря на все угрозы, он отказался воевать и сейчас находится в России со своей семьей, как пишет CNN. Да, такое вполне возможно. Мы читали, например, еще многим известный рассказ российского добровольца-контрактника, который заключил краткосрочный контракт и пошел воевать на изюмское направление. Он тоже говорил, что, например, во время штурма села Долгенькое к югу от Изюма по направлению на Славянск многие отказывались идти в атаку. Сейчас ситуация, когда в России нет военного положения, и невыполнение приказа не влечет за собой уголовной ответственности. И отказ от участия в так называемой спецоперации также не влечет за собой уголовной ответственности. Нужно много это повторять, чтобы это слышали российские контрактники и их семьи.
— В масштабах российского наступления эти отказы российских военных как-то сильно влияют на российские наступательные силы или нет?
— Нам кажется, что да. По нашим данным, мы насчитываем от 20% до 40% отказывающихся в различных частях. В дополнение к тем потерям, которые были понесены убитыми, ранеными и пропавшими без вести, это приводит к тому, что, как говорят западные разведки и подтверждают наши и другие источники, россияне вынуждены батальонные тактические группы, которых было 120 с лишним, сокращать и сформировывать в одну. Это тоже достаточно беспрецедентная история со времен Второй мировой. И это приводит к тому, что, например, сейчас, по последним данным, на территории Украины было всего 105 батальонных тактических групп. А остальные, видимо, либо расформированы, либо негодны к наступательным действиям. Что касается пополнения, которым это можно заместить, то есть контрактники-добровольцы, есть принудительно мобилизованные, но подготовка их оставляет желать лучшего. Если их готовить нормально, то это займет месяц или более. А войска нужны сейчас, особенно когда, по последним данным, их наступление на попаснянском направлении временно стопорится. И здесь непонятно, как России текущей армией, которая фактически до сих пор является армией мирного времени, продолжать воевать с Украиной, которая продолжает постоянно мобилизовываться и обещает довести общее количество людей на защите Украины до миллиона.
— Ваш коллега из Conflict Intelligence Team заявлял, что через полтора месяца Украина начнет масштабное контрнаступление. Откуда оно может начаться?
— Мы считаем, что контрнаступление через полтора-два месяца вполне вероятно. С этой оценкой согласен, например, господин Арестович. По нашему мнению, это может быть на нескольких приоритетных направлениях. Такими могут быть завершение наступления на севере Харьковской области, выход на госграницу и создание угрозы обеспечения снабжения в районе населенного пункта Волчанск на украинской стороне границы. Или же попытки форсировать Северский Донец с запада и угрожать уже тем же линиям снабжения, но уже в районе Купянска и Изюма. Кроме того, перспективным выглядит херсонское направление, где выглядит решаемой задачей зачистка правобережья Днепра, включая сам город, от российских войск и прочих оккупационных сил в виде Росгвардии. И, возможно, украинцам может потребоваться в спешном порядке организовывать контрнаступление в районе Северодонецка и Лисичанска в случае, если россиянам удастся сформировать котел.

В ходе военных конфликтов последнего времени, в разных частях земного шара наблюдается интересная тенденция — переделывать коммерческие беспилотные летательные аппараты в носители вооружений или боеприпасов. Как стало известно Строительному порталу ProfiDom.com.ua, очередной проект такого рода недавно был разработан в Нидерландах. Он предусматривает оснащение беспилотника-мультикоптера устройством для перевозки и сброса минометных мин.

По информации журналистов ProfiDom.com.ua, об этой необычной разработке еще 14 мая сообщил телеграм-канал QuadroNews, посвященный беспилотной авиации. По его данным, частная компания из Нидерландов, название которой не названо, разработала специальное устройство для сброса боеприпасов с БПЛА. Также, раскрыты некоторые подробности технического характера.

К сообщению прилагается пара фотографий этого устройства на БПЛА средних размеров с восемью несущими винтами. Устройство подвешено под центральной частью аппарата и является самым крупным его агрегатом. Также, показаны испытания устройства на импровизированном стенде. В соответствующем видео опытное изделие размещено на мягком подвесе и последовательно сбрасывает несколько инертных мин.

Утверждается, что БПЛА с устройством сброса должны отправиться в Украину. Их планировали передать ВСУ для испытаний в условиях реального конфликта. При этом, нельзя исключать, что такие изделия уже попали в зону боевых действий и даже применялись.

На многих интернет-ресурсах появились видеозаписи, показывающие как украинские БПЛА бомбят российскую технику и пехоту. На некоторых видео можно видеть, что бомбы (мины, гранаты) были сброшены последовательно и с достаточно высоким темпом, что указывает на наличие некой системы сброса.

Новая нидерландская разработка представляет собой подвесное устройство сброса револьверного типа, предназначенное для установки на БПЛА подходящей размерности и грузоподъемности. Судя по опубликованным материалам, оно предназначается для несения и сброса минометных мин калибра 60 мм натовских стандартов. Возможно, конструкция может быть переработана и под другие боеприпасы.

Устройство выполнено в корпусе упрощенной и облегченной конструкции. Фактически, — это каркас, собранный из торцевых крышек и промежуточных шпангоутов, а также нескольких продольных элементов. За счет этого, обеспечиваются необходимые функции и достигается максимальное снижение массы.

Снизу в этом каркасе-корпусе имеется окно для сброса мин. Сверху размещены средства установки на беспилотнике-носителе. Как именно организованы питание и прием команд, неясно. Возможно, в верхнем кожухе помещается собственная аккумуляторная батарея и система радиоуправления.

Внутри каркаса помещен вращающийся барабан с ячейками боеприпасов. Опытный образец, испытанный на стенде, вмещает до 10 мин. Имеется электрический привод с дистанционным управлением. Поворот барабана осуществляется пошагово на угол, соответствующий расстоянию между соседними ячейками.

Существующее устройство сброса имеет ограниченные размеры и массу, обусловленные габаритами выбранной мины. Так, основные 60-мм натовские выстрелы имеют длину порядка 370-380 мм. Масса боеприпасов – около 1,7 кг. Таким образом, поперечник устройства сброса должен быть в пределах 300-350 мм, а длина должна превышать 400-450 мм. Масса изделия с боекомплектом – порядка 20 кг.

Первым носителем устройства сброса стал квадрокоптер неназванной модели, доступный на гражданском рынке. Он имеет значительные размеры и высокую грузоподъемность, позволяющую нести как само изделие, так и мины в нем. По данным источника, получившийся «бомбардировщик» может удаляться от оператора на 10 км и оснащен оптикой с увеличением 36х.

Возможно, предлагаемое устройство совместимо с другими типами носителей. На коммерческом рынке уже присутствует целый ряд мультикоптеров, способных поднять габаритный и достаточно тяжелый груз в виде устройства сброса мин.

Принцип действия устройства достаточно прост. БПЛА находит цель и занимает позицию прямо над ней. Затем оператор дает команду, и электромотор проворачивает барабан. Очередная ячейка подводится к окну сброса, после чего, мина под собственным весом выпадает наружу. Следующая команда на сброс приводит к очередному повороту барабана и выпадению боеприпаса.

Новый нидерландский проект представляет, как минимум, технический интерес. Он предлагает любопытное решение актуальной проблемы и при этом имеет ряд очевидных преимуществ перед другими разработками в этой области. В связи с этим, нельзя исключать появление новых проектов такого рода, основанных на идеях из Нидерландов.

Главное преимущество нового устройства сброса заключается в способности нести несколько мин с возможностью их применения по одной или по нескольким целям. При этом, используются стандартные 60-мм минометные мины с относительно высокой мощностью. Все это выгодно отличает новый нидерландский проект от множества других разработок в этой области.

Еще одно достоинство проекта – его простота. Устройство сброса не отличается сложностью конструкции и не требует особых компонентов, а его носителем становится любой доступный БПЛА с подходящими характеристиками. В теории, это позволяет собирать и принимать на снабжение большое количество «бомбардировщиков», что дает очевидные преимущества.

Конструкция барабанного устройства сброса может быть без принципиальных изменений адаптирована к использованию других боеприпасов. В таком случае, вращающийся внутренний агрегат должен получать ячейки иного диаметра и длины. При этом, количество и тип боеприпасов придется определять с учетом характеристик использованного беспилотника-носителя. Более крупные БПЛА смогут нести мины калибра 81/82 мм, а небольшим аппаратам придется обходиться гранатами.

Впрочем, простота имеет свои недостатки. Так, коммерческий БПЛА, в отличие от специализированных военных изделий, не отличается высокой стойкостью к средствам радиоэлектронной борьбы. Кроме того, практика показывает, что такие изделия могут быть обнаружены и поражены современными средствами ПВО и стрелковым оружием.

Следует отметить, что вопрос работы в зоне действия ПВО имеет особое значение. По всей видимости, устройство сброса позволяет бомбить наземные цели только в режиме зависания над целью. Бомбометание с горизонтального полета принципиально возможно, но неясно, будут ли его прорабатывать и внедрять. Однако, в любом случае беспилотнику придется приближаться к своей цели на минимальное расстояние и, соответственно, попадать в зону действия зенитных средств – со всеми очевидными рисками.

Таким образом, искомая компания из Нидерландов предложила достаточно интересное и удачное решение для актуального вопроса. Ее вариант превращения коммерческого БПЛА в военный «бомбардировщик» не отличается особой сложностью, но при этом может показывать высокие характеристики. Кроме того, такой проект имеет ряд важных отличий и преимуществ перед другими аналогичными разработками. В то же время, коммерческая платформа и упрошенная конструкция накладывают известные ограничения и не позволяют справиться с объективными рисками.

Источник

Спрос на квартиры упал на всей территории Украины, в Киеве — на 52% по сравнению с октябрем 2021 г., на юге и востоке — на 90-100%. Об этом говорится в пресс-релизе Flatfy.

Больше всего ценник в долларах за квадратный метр на вторичное жилье подскочил в Сумской области — на 122%. Во Львовской области прирост составил 64%, в Ивано-Франковской — 58%, а в Киевской — 55%.
Также цены более чем на 50% выросли в Запорожской и Днепропетровской областях. Только в Харьковской области цены заметно упали — на 33%, передает «Укррудпром».
Показатель предложения вторичного жилья упал меньше всего в Днепропетровской области — на 2%, в Киевской области — на 25%, а в Закарпатской — на 26%.
Как стало известно ProfiDOM.com.ua, больше всего уменьшилось предложение в Кировоградской области — на 92%, в Житомирской — на 86% и в Николаевской — на 85%.
Аналогичная ситуация и со спросом на покупку вторичного жилья в Украине. Больше всего он упал на востоке и юге: на 100% в Херсонской области, на 94% в Николаевской, на 91% в Харьковской и на 86% в Одесской и Запорожской областях.

Некоторые белорусы решили не уезжать из Украины во время войны и стали волонтерами. Как они помогали нуждающимся и как выживали сами? DW пообщалась с некоторыми из них.

«Не могу сказать, что мне было страшно, я ехала с определенной целью — помочь людям. Я видела, как много людей хотят вернуться домой, я ехала, чтобы приблизить их к этой цели. Я тоже, можно сказать, потеряла свой дом, но он хотя бы цел, и я верю, что вернусь», — говорит о своем решении стать волонтером в разрушенных украинских городах бывшая белорусская политзаключенная Мария Бобович.
9 сентября 2020 г. недалеко от места гибели участника протестов Александра Тарайковского она написала на тротуарной плитке: «Не забудем». За это девушка получила полтора года так называемой «домашней химии» — ограничение свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа.
В октябре 2021 г. Мария была вынуждена уехать из Беларуси — за мелкие нарушения ей грозило ужесточение наказания, девушку могли отправить в женскую колонию. Мария оказалась в Украине. Первые дни войны девушка провела в Киеве, но когда снаряды начали падать недалеко от ее дома, решила уехать во Львов.
«Вначале были мысли поехать в Польшу, но, когда я села в поезд в Киеве, мне стало так грустно, я поняла, что я не хочу уезжать из этой страны. Мы приехали во Львов, остались там на несколько недель, помогали открывать шелтер для беженцев, чтобы люди могли найти крышу над головой хотя бы на первое время, чтобы отдохнуть и поехать дальше», — рассказывает белоруска.
Через какое-то время Мария решила вернуться в Киев — украинские войска освобождали пригороды, нужны были волонтеры для того, чтобы их восстанавливать.
«В первые дни, когда на блокпостах я доставала белорусский паспорт, начинались вопросы и агрессия, но я объясняла, что здесь с октября, есть волонтерские документы, что я, как и все, пытаюсь помочь, — вспоминает Мария. — Буча, Ирпень, Гостомель. Первым был Ирпень, где каждый третий дом либо сгорел, либо был разрушен. Мы делали все, что нужно: военным помогали, улицы расчищали. До нас там поработали спасатели, видела, как машинами вывозили умерших людей».
По словам Марии, в пригородах Киева было много заминированных зданий, домов, где находили неразорвавшиеся после обстрелов снаряды.
«Не помню, в каком городе, пыталась расчистить здание, ко мне подбежала бабушка и сказала, что здесь заминированная территория, должны приехать саперы», — рассказывает волонтер.
Сейчас Мария в Киеве, но в ближайшее время собирается ехать в Чернигов, там, по ее словам, для волонтеров большой объем работы, пострадал и сам город, и пригороды.
«Машина с надписью «Дети» была вся прострелена»
«Никто не хотел меня везти в Бучу, говорили, что все заминировано. Я отвечала, не хотите везти — пойду пешком. 7 апреля я вернулась. Так спокойно я никогда и нигде себя не чувствовала. Может, это мой дом, а я об этом раньше не знала?» — делится волонтер Карина Потемкина.
Карина была гражданской активисткой в Солигорске (Минская область), уехала из Беларуси в конце 2021 г., потому что, по ее собственным словам, понимала, что рано или поздно за ней придут. Девушка некоторое время находилась в Киеве, после переехала в Бучу, за несколько дней до войны нашла работу.
«В первый день войны никто ничего не понимал, все думали, что это быстро закончится, а на второй-третий день эвакуация была уже невозможна. Самое страшное, что нет связи, ты не можешь никуда позвонить, — рассказывает белоруска. — Как-то возле нашего подъезда появилась легковая машина, которая была обклеена листами с  надписями: «Дети», она вся была прострелена. Семья ехала из Гостомеля, их развернули и стреляли вслед. Ранило женщину и зацепило ребенка. Я поняла, что все плохо, если расстреливают среди бела дня».
В начале марта Карина решила попытаться выйти из оккупации: «Я бы не выходила из Бучи, но не стало газа, я понимала, что готовить придется ночью на кострах, это опасно, могут начать стрелять с крыш», — говорит она.
Белоруске удалось найти дорогу до Ирпеня, после добраться до Киева. Это было 8 марта, а через месяц Карина снова вернулась в Бучу, уже как волонтер, передает DW.
Белоруска говорит, что многие люди, которые пережили оккупацию, были совершенно потеряны.
«Я встретилась с людьми, которые были не в себе. К примеру, человек не помнил, как вставить карту в банкомат. Я помогала таким людям. Потом приехал Красный Крест, я стала помогать с регистрацией жителей, — рассказывает волонтер. — У меня нет какой-то одной задачи: когда-то ищу лекарства, когда-то сверяю списки погибших и пропавших без вести, сообщаю родственникам. Многие жители меня уже знают и идут за помощью именно ко мне».
Больше всего Карине запомнилась бабушка, которая в течение недели каждый день приходила в местную Раду на регистрацию.
«Она выходит, забывает, зачем идет, потом возвращается. На пятый день я расплакалась, у меня просто не выдержало сердце. Был еще парень, который приходил шесть раз, потому что забывал, что надо взять. Люди за время оккупации просто разучились жить», — говорит белоруска.
«Люди благодарят со слезами на глазах»
Станислав Каращенко переехал из Беларуси в Украину в 2006 г., Роман Горобец — еще в детстве. Они входят в движение солидарности, «Разам» («Вместе»), объединяющее белорусов в Украине, а во время войны оба стали волонтерами.
«В первые дни войны были разорваны коммуникации, не ходило метро, надо было как-то объединять людей, — рассказывает Роман. — Стало понятно, что есть огромное количество бабушек, дедушек, которым надо что-то есть, им нужны медикаменты. Начали со своего дома, потом списки людей, нуждающихся в помощи, нам передала социальная служба района. Это, в первую очередь, лежачие больные, люди с ограниченными физическими возможностями, дети с особыми потребностями. О нас узнали, к нам начали приходить, в том числе, военные, территориальная оборона, в пиковые моменты мы адресно помогали более 1 тыс. человек в день».
Так появилось движение «Волонтеры Оболони». К нему присоединился и Станислав.
«Помощь, конечно, была адресной, всем помочь невозможно. Как-то я должен был сделать доставку в семью, в которой есть ребенок с очень серьезными заболеваниями. После эти люди переехали в другой район, но мы продолжаем их поддерживать», — делится Станислав.
Со временем движение расширилось, волонтеры стали работать по всей Киевской области, а также в Чернигове, Сумах, Харькове, Херсоне. Туда везли гуманитарную помощь, обратно — людей. Роман признается, что за два месяца было много эмоций, каждый день люди со слезами на глазах говорят, что только благодаря волонтерам остались живы. По его словам, очень важно, что все объединились — именно взаимопомощь и чувство локтя удержали Украину.

Ходорковский, Каспаров, Чичваркин, Гудков и другие представители российских демсил обсудили в Вильнюсе последствия войны, развязанной Путиным против Украины, и будущее страны.

«Мы не знаем точно, когда рухнет путинский режим, но это, очевидно, перестало быть делом отдаленного будущего. Сейчас на полях сражения в Украине решается не только судьба Украины и Восточной Европы, но и судьба нашей страны», — такими словами российский оппозиционер Гарри Каспаров открыл II Антивоенную конференцию, которая состоялась 20 мая в Вильнюсе.
На мероприятии, организованном Форумом свободной России, выступили представители российской политической эмиграции и европейские эксперты.
Участники Антивоенной конференции уверены, что Путин уже потерпел военное фиаско в Украине. Рассуждая о политических и социально-экономических последствиях войны на одноименной панели, экономист, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев заявил DW, что фиаско состоялось, поскольку масштаб ожиданий путинской элиты в связи с войной резко диссонирует с тем, что происходит сейчас.
«Санкции оказались намного сильнее, чем ожидалось. Падение ВВП, снижение уровня жизни, промышленный провал — после такого экономика не восстановится, для этого нет экономических предпосылок», — считает Иноземцев.
Вместе с тем, он отмечает, что санкции убивают российскую экономику, но не российский режим.
«Экономика будет падать, но политическая ситуация остается подконтрольной», — говорит Иноземцев.  
Российский экономист Дмитрий Некрасов, продолжая тему, сказал, что хотя доходы населения падают, возможности бюджета увеличиваются: «Даже в условиях войны и санкций бюджет пока только накапливает деньги, а не тратит, есть рекордное положительное сальдо торговли».
Но касательно того, как кризис повлияет на способность России вести войну в Украине, Некрасов указывает на физические ограничения.
«Россия не произведет больше ракет, чем может. Будут проблемы с квалифицированным персоналом и поставками комплектующих. Чем эффективнее санкции, тем больше проблем. Но я не вижу на горизонте нескольких лет. Финансовые возможности Путина будет подорваны настолько, что страна не сможет вести войну», — считает Некрасов.
Завтрашняя Россия зависит от поражения Путина в Украине
Кроме того, на дискуссии прозвучал тезис о том, что война в Украине развеяла мифы относительно России.
«На наших глазах подошел распад колоссального мифа о российских военных возможностях», — отметил Владимир Иноземцев.
Об изменении восприятия России говорила и профессор Свободного университета, юрист Елена Лукьянова: «На 85-й день войны мы видим не только военное фиаско России, но и развенчание мифа о «русском мире». Этот «русский мир» — зло и опасность, и нам еще долго придется за него оправдываться».
Также Лукьянова связала будущее России с исходом войны в Украине.
«Завтрашний мир и завтрашняя Россия зависит от того, потерпит ли Россия поражение. И мы должны сделать все, чтобы это случилось», — считает юрист.
Историк Юрий Фельштинский отметил, что проблема России сложнее, чем Путин. По его мнению, власть в стране захвачена госбезопасностью как ведомством, и если не создать условия, при которых оно будет разгромлено, ничего изменить не получится: «У нас не осталось иного выбора, кроме как противостоять режиму Путина на военном уровне. Наш единственный шанс исправить ситуацию, спасти всех и себя от возможной катастрофы — это добиться военного разгрома России в Украине».
Российский комитет действия для объединения «хороших русских»
На конференции также был представлен план действий российского демократического движения. По мнению участников, россиянам, которые против агрессии и не поддерживают Путина, не хватает политического представительства — эту функцию должен взять на себя созданный Российский комитет действия. Чтобы к нему присоединиться, граждане России должны подписать антивоенную декларацию, тем самым доказать, что они «хорошие, европейские русские».
«Эта инициатива создана для людей, которые считают, что они должны отстаивать свою позицию по войне открыто и публично. У них могут быть разные точки зрения по разным вопросам, но они едины в непринятии путинской агрессии», — заявил Михаил Ходорковский.
Кроме того, Российский комитет действия сможет отстаивать интересы россиян, которые сейчас в Европе сталкиваются с проблемами и ограничениями в виде невозможности снять жилье, открыть счет в банке или иметь доступ к каким-либо услугам.
Как рассказал политик и депутат Государственной думы VI созыва Дмитрий Гудков, есть идея создать на базе Комитета виртуальное сообщество, которое бы объединяло подписавших декларацию «хороших русских» и выдавало своеобразные карточки или альтернативные паспорта.
«Надо сделать высокотехнологичный продукт, который бы встраивался в другие сервисы, вроде Airbnb. После того, как человек подписал декларацию и подтвердил свою личность, он получал бы идентификационный номер, который свидетельствует о том, что он «хороший» — и тогда смог бы пользоваться разными сервисами»,- сказал он.
Предприниматель Евгений Чичваркин считает, что с помощью этой инициативы у оппозиции есть шанс сделать что-то хорошее для россиян: «Если получится, и эта карточка или паспорт «хорошего русского» будет работать хотя бы в одной стране, то и другие страны подхватят эту идею, это облегчит жизнь россиянам».
Россия должна избавиться от имперского проклятия
Важной темой на Антивоенной конференции стало обсуждение видения будущего России после войны. Во время дискуссии с литовским государственным деятелем Витаутасом Ландсбергисом оппозиционер Гарри Каспаров заявил, что только военное поражение Путина в Украине приведет к неизбежным переменам в России.
«У нас есть исторический шанс, чтобы изменить свою судьбу. Но пока имперская матрица не будет изъята из российского общества, шанса не будет. Россия может возродиться в новом качестве, только если отринет это имперское проклятие», — сказал Каспаров.
В свою очередь Витаутас Ландсбергис подчеркнул, что не сомневается в том, что Россия проиграет эту войну, но надеется на то, что провал в войне принесет здравый смысл в страну — слишком оптимистично.
«Они будут обвинять все кругом: и Америку, и украинцев — это испорченное бесчеловечное людоедское сознание. Нужно выстроить кардинально другую государственность, а не просто поправить эту, наказав виновных. А для этого общество должно созреть и доверить своим мыслителям создать программу будущего», — сказал профессор и обратился к Каспарову с вопросом, собирается ли Комитет предложить россиянам программу будущей России.
Каспаров ответил, что для того, чтобы обсуждать будущее, в России нужно провести депутинизацию, декгбизацию и т. д., ведь прежде чем поле засеять, его нужно расчистить.
«Следующая программная установка — отказаться от имперского принципа существования. Страна должна быть переучреждена и основана на свободе выбора регионов, их добровольном вхождении. Пока это не будет сделано, говорить о какой-то программе бессмысленно», — считает оппозиционер.