GetWF.com — информационно-строительный ресурс Новосибирска.

В Европе и США многочисленные краудфандинговые инициативы собирают средства на беспилотники, аптечки, бронежилеты, внедорожники для украинских военнослужащих. Эта помощь «критически необходима», говорят в Украине.

Через 48 часов после нападения России на Украину Фарид Бекиров из Амстердама точно знал, что ему делать: вместе с тремя соратниками он основал краудфандинговую инициативу eyesonukraine.eu. В начале июня они отправили очередной транспорт с помощью для украинских военных: вездеход и 86 беспилотников. Дроны — это «глаза» для Украины.
С самого начала они хотели расследовать военные преступления, совершенные российской армией, рассказал Бекиров в интервью DW. Голландский предприниматель родился в советские времена в Казахстане, вырос в Ленинграде и с 1990-х гг. работал в Западной Европе на украинские авиакомпании. Во время проевропейской революции на Майдане зимой 2013-2014 гг. он отправился в Киев, чтобы помочь. Он своими глазами видел, как тысячи добровольцев прямо с Майдана уезжали на восток Украины, чтобы противостоять сепаратистам Донбасса, которых поддерживала Россия. Уже тогда волонтеры в Украине и на Западе начали собирать средства на бронежилеты и обмундирование для украинских военнослужащих.
Сегодня украинские войска используют беспилотники для выслеживания российских танков. По мере того, как все больше и больше танков двигалось к Киеву во время российского наступления в конце февраля, сигналы с дронов передавались украинским подразделениям. Это помогало им находить и уничтожать российскую технику легкими противотанковыми ракетами.
По всей Европе и в США существуют сотни проектов, подобных инициативе Фарида Бекирова из Амстердама. Исследователь Камиль Галеев из американского аналитического центра Wilson Centre опубликовал в Twitter подробный список с названиями украинских подразделений и реквизитами с просьбой о пожертвованиях. Помимо беспилотников им также необходимы приборы ночного видения, бронежилеты и аптечки первой помощи.
В самой Украине частные инициативы также собирают деньги на помощь военным. Среди них — известный писатель и музыкант Сергей Жадан. Автор бестселлера «Изобретение джаза на Донбассе», опубликованного в Германии в известном издательстве Suhrkamp, использовал свою известность для поддержки украинских военных задолго до российского вторжения 24 февраля.
Сейчас он помогает защищать родной Харьков: на своей странице в Facebook Жадан публикует фотографии с солдатами, для которых он купил пикапы и другие автомобили. Писатель собирает деньги через сервис онлайн-платежей Paypal — используя свой адрес электронной почты, который публикует повсюду.
В конце мая массовая военная помощь украинцам за пределами страны достигла нового пика. Основатель литовского интернет-телеканала Laisves TV призвал собрать средства на боевой беспилотник для Украины — турецкий Bayraktar. Утверждается, что эти дроны, оснащенные высокоточным оружием, в значительной степени способствовали успеху в обороне Киева.
В течение 48 часов было собрано более 5 млн. евро. Вскоре после этого министр обороны Литвы Арвидас Анушаускас сообщил в Twitter, что турецкий производитель хочет передать беспилотник Украине бесплатно.
«Помощь Украине приобрела новое качество», — рассказала DW эксперт по Восточной Европе Маргарете Кляйн из берлинского фонда «Наука и политика» (SWP), который, среди прочего, консультирует правительство Германии.
По ее словам, уже в 2014 г. собирались пожертвования на средства защиты, такие как каски и бронежилеты, для военных на востоке Украины.
«Инициативы краудфандинга тогда уже были сильны, но они были сосредоточены внутри Украины, теперь мы видим гораздо больше международной поддержки», — говорит она.
Но доходит ли эта помощь? В начале июня DW спросила об этом украинского офицера, который воюет на востоке Украины. Этот человек запретил публиковать свое имя из-за требований секретности, наложенных украинским военным руководством, но он лично знаком репортеру DW. Помощь краудфандинга «крайне необходима», говорит командир артиллерийской батареи.
«Внедорожники, джипы. В нашем подразделении они не предусмотрены, поэтому их предоставляют нам волонтеры. Без таких машин вряд ли можно вести войну», — говорит украинский офицер.
И добавляет: разведывательные беспилотники «никогда не покупались армией. Я думаю, что высокопоставленные армейские чиновники даже не знали об их существовании».
По словам военного, тепловизоры и системы наблюдения не закупались армией до Майдана; после свержения дружественного Кремлю президента Януковича и вторжения России в Донбасс они были закуплены «в незначительных объемах».
Фарид Бекиров надеется собрать больше пожертвований через свой краудфандинговый сайт eyesonukraine.eu. Но ситуация осложняется.
«В последние несколько недель мы вообще не получали никаких пожертвований», — говорит Бекиров.
По его словам, люди на Западе устали от военных новостей из Украины.
И он сам все больше ощущает разочарование своих контрагентов в Украине, связанное с обещанными поставками оружия, которое до сих пор не было получено. Но именно сейчас поставки особенно важны. Война на Донбассе ведется по другим правилам, чем успешная оборона украинской столицы; вместо партизанской тактики теперь речь идет об артиллерийских боях.
Кроме того, в настоящее время Украина столкнулась еще с одной проблемой. Российские удары серьезно повредили военную инфраструктуру, например, заводы по производству боеприпасов. С каждым новым уничтоженным инфраструктурным объектом Украина становится все более зависимой от поставок оружия с Запада. Поэтому для Бакирова есть только один способ помочь Украине — продолжать собирать пожертвования на беспилотники, чтобы украинские военные могли хотя бы видеть, откуда ведется огонь.

Ирина Щербакова, соосновательница ликвидированного в России «Мемориала», рассказала в интервью DW о престижной немецкой премии, войне в Украине, политике Запада в отношении России и трагедии российского общества.

16 июня в Берлине наградили престижной премией Карла Вильгельма Фрике «Международный мемориал». С 2017 г. эту премию вручает Федеральный фонд исследований диктатуры Социалистической единой партии Германии за вклад в борьбу за демократические права и свободы и против диктатуры. Жюри отметило выдающуюся работу «Мемориала» по сохранению памяти о жертвах политических репрессий и преступлениях советского режима, а также их борьбу за соблюдение прав человека.
Европейским государствам нужно избавиться от страха перед Россией, сказала накануне вручения премии председательница совета общества «Мемориал» Ирина Щербакова в интервью DW.
— Позвольте начать с традиционного в таких случаях вопроса. Что значит присуждение этой премии для вас и для «Мемориала»?
— Это очень почетно. Конечно, мы невероятно благодарны за то, что фонд так отметил нашу работу. Цели этой премии отвечают тем задачам, которые ставил перед собой «Мемориал»: сохранять память о жертвах коммунистического режима и добиваться для них справедливости. И предпринимать все усилия, чтобы память о них сохранялась. Это наши главные задачи, которые не утрачивают своей актуальности сегодня, а наоборот.
— Как бы вы описали контекст, в котором «Мемориал» получает эту премию?
— «Мемориал» в России закрыт (в декабре 2021 г. суды ликвидировали правозащитный центр «Мемориал» и «Международный мемориал»). Это был очень сильный удар по гражданскому обществу. Он был нанесен в преддверии войны — когда мы еще не были уверены, что она начнется, но поле гражданского общества уже интенсивно зачищалось. Судебный процесс был абсурдный и совершенно лживый, вне всякого юридического смысла. Это было предупреждение, что ситуация сильно ухудшится. На этом фоне «Мемориал» получил огромную поддержку от гражданского общества в самых разных странах и от организаций. Но это происходит в очень трагические дни. «Мемориал» выступил с заявлением против войны. Люди из наших правозащитных структур продолжают выходить на улицы и протестовать. Мы считаем, что эта война имеет прямое отношение к истории и прошлому, которое транслирует путинский режим. Это была та почва, на которой удалось осуществить агрессию, удалось запугать и оболванить наше общество. Поэтому так важно понимать то, о чем мы все время предупреждали: агрессия, геополитика и попытки восстановить «прежний порядок» идут из нашего советского прошлого.
— Европейские государства и организации сейчас достаточно делают, чтобы поддержать гражданское общество в России?
— Начнем с того, что мы с вами говорим в очень знаковый для нас день (14 июня). Очень много лет в Европейском суде по правам человека лежал наш протест против закона об «иностранных агентах». Это закон, который дает возможность репрессий против активистов и целых организаций. И вот, наконец, сегодня ЕСПЧ признал этот закон незаконным и нарушающим наши права и свободы. К сожалению, рассмотрение жалобы продолжалось очень много лет. И хотя Россия больше не член Совета Европы, важно то, что это решение принято. Будем надеяться, что оно будет использовано в дальнейших международных судах, которые будут посвящены военным преступлениям в войне России с Украиной. А гражданское общество в западных странах — и особенно в странах Восточной Европы — очень активно выражало поддержку «Мемориалу», а сейчас поддерживает Украину. А вот в Западной Европе чиновники, государственные структуры и политики часто ведут себя совсем не так, как неправительственные организации и гражданское общество. Бюрократически затягивают самые разные вещи. Не принимают решений, которые необходимо сейчас принимать в поддержку Украины, не могут решить бюрократические проблемы людей, которые бегут, например, из России и преследуются режимом. Есть какой-то страх перед Россией. Возникает ощущение, что в Европе есть надежда замириться любой ценой. Страх загнать Путина в угол, страх, что он втянет страны НАТО в войну. С точки зрения историка, это очень ошибочная позиция. И примеров в истории много, когда такой страх и попытка уйти от ответственности приносила совершенно обратный результат. Поэтому мы надеемся именно на солидарность гражданского общества. И в этом смысле премия Карла Фрике — прямое выражение такой поддержки.
— Как отразилось закрытие «Мемориала» на вашей работе с исторической памятью и архивами. Работа прекращена?
— Нет, работа продолжается. Есть люди, которые работают в Москве и за пределами страны. Есть возможности удаленной работы — наш архив в большой степени, слава богу, оцифрован. Мы надеемся, что сможем обеспечить к нему доступ в дигитальной форме самым разным людям, в том числе тем, кто уже не сможет приехать и работать в наших архивах. Думаю, что работа по организации выставок и архивная будет продолжена, хотя, это очень нелегко. Но вообще-то «Мемориал» — международная организация. У нас есть организации в Германии, Польше, Чехии, во Франции, в Украине. Эти организации продолжают работу.
— В связи с преследованием «Мемориала» у многих действительно возникли опасения за архив организации. Насколько масштабен этот архив и боитесь ли вы за его сохранность?
— Архив большой. В нем тысячи документов, сведения о десятках тысяч людей. Иногда это целые чемоданы лагерной переписки, а иногда это только две справки, которые остались от всей жизни человека. Это также уникальное собрание лагерного творчества профессиональных художников и любителей. Это совершенно бесценные вещи, которые собирались по крохам. Они собирались по крохам, потому что прошли десятилетия, и очень многое пропало, было уничтожено. Но мы надеемся, что это нам удастся сохранить. Но когда мы сможем вернуться к полноценной работе — этого никто не знает.
— Как вы сейчас смотрите в будущее «Мемориала» и России?
— «Мемориал» — это огромная часть нашей памяти. Слава богу, уже очень много опубликовано, собрано, сделано, уничтожить это невозможно. И как бы ни пытались людей отрезать от этих публикаций, они все равно находят пути обхода. Но если говорить о России, то у меня прогноз пессимистичный. То, что сейчас происходит с Россией, с российским обществом — это огромная трагедия. Совершенно страшная. Выпутываться из этого будет очень, очень, очень трудно. И если наступит момент, когда люди в России все-таки решат большинством, что надо бороться за такие банальные вещи, как демократия и свобода, то цена, которую придется заплатить, будет очень высока. Я в этом не сомневаюсь. Не знаю, увижу ли я это, доживу ли.

Корреспондент новостной службы ERR Антон Алексеев рассказал, что в Украине сражается примерно пара десятков выходцев из Эстонии.

Съемочная группа ERR сейчас находится в Дружковке. Антон Алексеев рассказал в прямом эфире в программе «Кофе+» на ETV+, что обстановка трудная.
«По первоначальным данным, на фронтах идут бои и российская армия пытается продвигаться, но сейчас она застряла в Северодонецке и под Лисичанском», — рассказал Алексеев.
«В Дружковке должна проходить эвакуация мирных жителей, чьи города и поселки оказались под огнем. Я хочу понять, как это происходит — в городе большие проблемы со связью, людей трудно оповестить о том, что в какой-то час они должны быть готовы прыгнуть с сумками в автобус и куда-то ехать. С другой стороны, здесь организован эвакуационный поезд из Покровска во Львов, но проблема заключается в том, как людей доставить на этот поезд», — добавил корреспондент ERR.
Отвечая на вопрос, много ли жителей Эстонии принимают участие в боевых действиях в Украине, Алексеев сказал, что не может назвать точное число.
«Такие данные есть только у Министерства обороны Украины. Но, по словам командира одного из взводов украинского Интернационального легиона, уроженца Пярну Германа Баринова, в Украине сражается примерно пара десятков выходцев из Эстонии. Кто-то уехал, кто-то, возможно, опять собирается приехать. Эта цифра может меняться, ведь легионеры — невоеннообязанные, они могут приехать и в любой момент разорвать контракт. Они добровольцы», — объяснил Алексеев.

С большой вероятностью уничтожены все мосты через реку Северский Донец, которые связывают Северодонецк с украинскими военными силами, пишет в последней сводке Минобороны Великобритании. В британской разведке полагают, что Украине удалось вывести большую часть своих подразделений из города. Для сил и мирных жителей, которые остались на восточном берегу реки, ситуация остается крайне сложной.

Руководитель администрации Северодонецка Александр Стрюк рассказал «Настоящему времени», есть ли еще у защитников Северодонецка связь с другими украинскими военными и за счет чего держится оборона города.
— Если мосты между Северодонецком и Лисичанском разрушены, как сейчас Северодонецк связан с территорией, которая контролируется украинскими военными?
— Есть окольные пути сообщения, есть еще один мост. Он наполовину разрушен, но по нему в пешем порядке можно перейти на другую сторону Северского Донца. Но это сложно и опасно, поскольку он также подвергается постоянным обстрелам. Но вместе с тем пути сообщения между двумя городами еще есть.
— Правильно ли я понимаю, что российские военные поставили себе задачу отрезать город?
— Они пытаются это сделать, чем значительно усложняют все усилия по его обороне. Простреливается практически вся прибрежная зона вдоль Северского Донца. Но все равно наши военные находят способы переправлять людей и минимальные гуманитарные грузы. Пути сообщения есть, но они сопряжены с высоким риском для жизни.
— Вы можете оценить, сколько сейчас процентов территории города захвачено? За последние недели мы слышали разные оценки.
— Около 70% города захвачено. Ситуация перманентная, в городе идут бои. В какой-то момент она улучшается, в какой-то момент ухудшается. Все это связано еще и с постоянной работой тяжелой артиллерии, обстрелами из танков жилых домов и позиций наших ребят. Поэтому ситуация достаточно тяжелая в городе.
— Сколько людей сейчас остается в городе, по вашей информации? Сколько из них укрывается на комбинате «Азот»?
— На комбинате «Азот» укрывается где-то порядка 500 человек, возможно, чуть больше. В городе и прилегающих поселках, которые находятся под контролем Вооруженных сил Украины, присутствует еще где-то до 10 тыс. населения.
— Что на «Азоте» за укрытия? Это какие-то подземные бомбоубежища или какие-то подземные технические строения, которые не были рассчитаны на удары по ним?
— «Азот» — это большое химическое предприятие. И на нем в цехах были укрытия от химической угрозы. Да, это подземные сооружения защиты, но они все-таки рассчитаны на техногенную катастрофу, связанную с химическим производством, а не на массивные бомбовые удары.
— А это именно массивные бомбовые удары сейчас?
— «Азот» постоянно находится под обстрелами тяжелой артиллерии крупного калибра, периодически наносятся авиаудары по территории «Азота». Это составляет достаточно большую угрозу.
— Вы понимаете, почему они наносят удары именно по «Азоту»?
— Потому что считают, что «Азот» — это территория, которую достаточно хорошо укрепили, и она может стать объектом обороны, крепостью в городе. «Азот» фактически раскладывают на запчасти.
— Вы можете это сравнить с «Азовсталью»?
— Я бы не сравнивал с «Азовсталью», потому что предприятия немного разные по своей технологии. У «Азота» нет таких преимуществ, как у «Азовстали», в виде подземных коммуникаций, соединений. К сожалению, технологическим процессом на «Азоте» это не было предусмотрено.
— А там были сделаны какие-то запасы?
— Да, запасы мы пополняли на протяжении нескольких месяцев войны. Продовольствие завозилось в город, в том числе и отдельно на «Азот», поскольку на «Азоте» было сконцентрировано достаточно много наших горожан, которые находились в укрытиях.
— Минобороны России, конкретно Михаил Мизинцев заявлял, что Киев сорвал некую эвакуацию гражданского населения с «Азота». Вы можете прокомментировать его слова? Он уверяет, что, вероятно, были какие-то договоренности о некой эвакуации. Так ли это, были ли эти договоренности?
— Возможно, были на каком-то самом высшем уровне. Во всяком случае, работа по подготовке и возможному проведению эвакуации людей из «Азота» проводится в сторону Лисичанска и подконтрольной территории Украины. Это то, что мы можем предложить нашим гражданам, — перевести их в безопасные районы Украины.
— Эта работа украинских властей? Или это попытки украинских властей договориться с российскими военными?
— Это работа украинских властей, а уже с кем непосредственно ведутся переговоры — это чуть выше моей компетенции, это уже на уровне правительства и политических решений.
— Вы верите, что эти 10 тыс. человек, которые сейчас остаются в Северодонецке, оттуда, так или иначе, уедут?
— С учетом того, как город постоянно обстреливается в зоне соприкосновения — там, где идут непосредственные разграничения и бои, — другого выхода у людей просто не будет.

Строительный портал ProfiDom.com.ua продолжает раскрывать детали очередного фейка России: в этот раз, — о применении в Украине лазерного оружия под названием «Задира». Россия, также, заявила о других боевых лазерах — «Пересвет».  При внимательном рассмотрении этих громких заявлений, выясняется, это обычное и привычное русское вранье: АналоГовнетное оружие русских фашистов уже хорошо известно

Журналисты ProfiDom.com.ua рассмотрели более-менее известную боевую лазерную систему «Пересвет». Про «Задиру» в открытом доступе материалов никаких нет, а так как разведсообщество Запада не подтверждает наличие у русских таких комплексов, будем считать это очередным враньем, пока не подтвердится обратное.

В 2018 году замминистра обороны РФ Юрий Борисов, имея в виду лазерный комплекс «Пересвет», заявил следующее: «На вооружение поступили лазерные комплексы, которые дают возможность обезоруживать потенциального противника и поражать все те объекты, которые служат целью для лазерного луча этой системы. Наши ядерщики научились концентрировать энергию, необходимую для поражения соответствующего вооружения противника практически за мгновения, за считанные доли секунды».

Еще несколько слов о проектах боевых лазерных систем прошлого. Не углубляемся в физику процессов и констатируем факт: в связи с отсутствием мощных источников оптической накачки, в прошлые годы основными лазерами для проектируемых боевых систем стали, в первую очередь, газодинамические и химические лазеры.

В 80-х годах прошлого века на весь мир прогремел американский проект: программа Сои (Стратегическая оборонная инициатива). В рамках этой программы, предполагалось развёртывание лазерного оружия на земле и в космосе для поражения советских межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Для размещения на орбите предполагалось использовать лазеры с ядерной накачкой, излучающие в рентгеновском диапазоне или химические лазеры мощностью до 20 мегаватт.

Программа СОИ столкнулась с многочисленными техническими трудностями и была закрыта, в том числе, из-за безумной дороговизны. В тоже время, некоторые проводимые в рамках программы исследования, позволили получить достаточно мощные лазеры. В 1985 году лазер на фториде дейтерия с выходной мощностью 2,2 мегаватта разрушил закреплённую в 1 километре от лазера жидкостную баллистическую ракету (обратите внимание – неподвижную цель). В результате 12-секундного облучения, стенки корпуса ракеты потеряли прочность и были разрушены внутренним давлением. Конечно, в боевых условиях такое оружие никуда не годится

В СССР, также, велись разработки боевых лазеров. Например, программа зональной системы противоракетной и противокосмической обороны с лучевым поражающим элементом на основе лазерного оружия высокой мощности «Терра» реализовывалась с 1965 г. по 1992 г. По открытым данным, в рамках данной программы прорабатывались газодинамические лазеры, твердотельные лазеры, взрывные иодные фотодиссоционные и другие типы лазеров.

В 80-е годы XX века (в ответ на американскую программу СОИ) велись работы по созданию орбитальной платформы «Скиф» с газодинамическим лазером мощностью 100 кВт. Массогабаритный макет «Скиф-ДМ» (космический аппарат «Полюс») был выведен на орбиту Земли в 1987 году, но из-за ряда ошибок не вышел на расчётную орбиту и по баллистической траектории был затоплен в Тихом океане. Развал СССР поставил крест на этом и аналогичных проектах.

Однако, при всех достоинствах газодинамических и химических лазеров, у них есть существенные недостатки: необходимость в расходных компонентах, инерция запуска (по некоторым данным до одной минуты), значительное тепловыделение, большие габариты, выход отработанных компонентов активной среды. Такие лазеры могут быть размещены только на крупных носителях.

И в наше время, наибольшие перспективы имеют твердотельные и волоконно-оптические лазеры, для работы которых необходимо лишь обеспечить их электроэнергией достаточной мощности. Военно-морские силы США активно прорабатывают технологию лазера на свободных электронах. К важным преимуществам волоконных лазеров можно отнести их масштабируемость, т.е. возможность объединять несколько модулей для получения большей мощности.

Не нужно отрицать некоторых фактов, известных в ученых и военных кругах всего мира: Советский союз до конца 80-х годов в части разработки и создания лазеров была самой передовой в мире страной. Однако, развал СССР изменил всё. И сейчас Россия, которая себя считает правоприемником СССР по себе не может ничего. Без западных технологических и программных компонентов, они не могут выпустить даже самые элементарные вещи. И вскоре, практически все отрасли РФ потерпят крах.

А теперь, обратимся к лазерному комплексу «Пересвет». Кстати, в заголовке – официальная фотография этого комплекса из Википедии. В той же Википедии читаем: «Пересвет», — комплекс российского лазерного оружия… Бо́льшая часть информации о комплексе засекречена, однако по оценкам экспертов он, предположительно, выполняет задачи противовоздушной и противоракетной обороны. … боевой лазер «Пересвет» можно успешно применять в борьбе с беспилотникaми. При этом, его эффективность напрямую зависит от условий окружающей среды; в хорошую погоду он работает идеально, но туман, дождь, снег и другие неблагоприятные погодные явления могут помешать прохождению лазерного луча. …

… Подобные установки потребляют много электроэнергии, поэтому использовать их в качестве портативного инструмента вряд ли получится; зато в будущем они смогут защищать многие военные базы и другие объекты от проникновения на их территорию беспилотных дронов. По словам Юрия Борисова, комплекс может «ослеплять все спутниковые системы разведки вероятного противника на орбитах до 1,5 тыс. километров». … Может применяться, в частности, для прикрытия … стартовых позиций МБР. … Комплекс включает в себя саму лазерную установку и машины обеспечения, в том числе с источниками электроэнергии». Конец цитаты

Суд по этой фотографии, машина обеспечения вместе с боевой частью составляют целый автопоезд. О какой мобильности комплекса можно говорить, о каком боевом применении в условиях украинско-российской воны??!! Такая хреновина элементарно засекается нашими разведывательными дронами и уничтожается точным залпом артиллерии. Стоимость такого комплекса – несколько сотен миллионов долларов. Значит, уничтожить его можно, потратив несколько снарядов, стоимостью в несколько десятков тысяч долларов. Только один этот факт говорит о вранье русских, которые утверждают, что боевые лазерный комплексы применяются в Украине. Это первое.

Второе. Идем дальше. Исходя из тех скупых сведений, которые есть в открытом доступе, можно предположить, что наиболее вероятным кандидатом для установки в этот комплекс является газодинамический лазер (не будем вдаваться в физику). В этом случае, оптическая мощность лазера комплекса «Пересвет» может составлять 200-400 киловатт, а в самом оптимистичном сценарии — до 1 мегаватта (правда, вероятность такого сценария – один на миллион).

Если исходить из этого, то со стороны кабины основной машины комплекса «Пересвет», предположительно, расположены – дизельный или бензиновый генератор электрического тока, компрессор, отсек хранения химических компонент, лазер с системой охлаждения, система наведения лазерного луча. Нигде не видно РЛС или ОЛС (оптико-локационная станция) обнаружения целей, что предполагает внешнее целеуказание. Это еще один минус комплекса «Пересвет». Он зависим в выборе цели – то есть, уничтожая станцию целеуказания, мы его полностью лишаем боевых качеств, а визуальное прицеливание в стиле 19-го века, вряд ли сюда подходит

По официальным данным, которые журналисты ProfiDom.com.ua цитировали выше, лазерный комплекс «Пересвет» может использоваться для прикрытия стартовых позиций МБР (межконтинентальных баллистических ракет). Американский технический специалист Барт Хендрикс (Bart Hendrickx) считает, что «Пересвет» — это маломощный лазерный комплекс, задача которого – ослепить американский спутник, который висит над шахтой и смотрит, не выйдет ли оттуда российская стратегическая ядерная ракета. То есть, основная «работа» «Пересвета» — ослепить систему наблюдения противника в тот момент, когда Россия собирается использовать ядерное оружие.

Это, чисто теоретически, возможно. Хотя, для этого, как и в случае лазерных комплексов Rheinmetall, нужен мощнейший компьютер – буквально, искусственный интеллект, который правильно скомпенсирует за счет адаптивной оптики отклонение лазерного луча и сфокусирует его на сенсорах спутника и, в идеальном варианте, сожжет их. Однако, отсюда вытекают следующие проблемы: вражеский разведывательный спутник не один-единственный: В современном ближнем космосе их десятки, если не сотни – геостационарных, просто «курсирующих» вокруг Земли с целью разведки; плюс загоризонтные радары, предназначенные для контроля активности ядерных сил противника. И никакими «Пересветами» тут не справишься.

Рассмотрим гипотетический вариант: Россия ослепила вражеский разведывательный спутник. А дальше-то что? Ведь главная задача «Пересвета», — позволить незаметно запустить ядерную боеголовку. Но, если вы ослепляете наблюдающий за шахтой спутник, о какой незаметности идет речь? Если у вас висит спутник над пусковой шахтой и его вдруг ослепили, — значит, шахту МБР собираются использовать по прямому назначению: вы не ослепляете противника. вы предупреждаете его. И переносите конфликт на новый, более высокий уровень. Факт ослепления спутника и является фактом начала ядерной войны.

Рассуждаем дальше: теоретически, у «Пересвета» могут быть еще две задачи. Первая — уничтожить баллистическую ракету, которая запущена по российской пусковой шахте. Но, с учетом всего вышесказанного — это трудно выполнить. Современная баллистическая ракета — это не маленький беспилотник, «прожечь в ней дырку» гораздо тяжелее, и сомнительно, чтобы «Пересвет» на автопоезде смог бы уничтожить ракету, не имея гигантских источников энергии

Вторая — просто ослепить вражескую ракету, которая выпущена в ответ на ослепление спутника? Это, теоретически возможно, но попасть в головку оптического наведения баллистической ракеты крайне тяжело. Это гораздо тяжелее, чем попасть по ракете вообще. А защитить эту головку от лазерного огня (например, зеркалом с односторонней прозрачностью) — вещь элементарная. И кроме того, современные МБР способны маневрировать на конечных участках траектории и выпускать десятки ложных и настоящих боеголовок – попробуй в них попади.

Что же получается? – лазерный комплекс «Пересвет», расположенный для «защиты» мест базирования МБР, на самом деле провоцирует противника на то, чтобы в случае необходимости подавить ядерные шахты России ядерным же оружием.

Еще раз повторяем:

• либо «Пересвет» просто ослепляет спутники НАТО, наблюдающими за российскими пусковыми ядерными установками. В таком случае, применение «Пересвета» равносильно объявлению ядерной войны;
• либо «Пересвет» (с мизерной вероятностью) может сжечь ракету, которая поражает российскую ядерную шахту. Кстати, в этом случае, существование «Пересвета» провоцирует противника на то, чтобы эта шахта поражалась ядерной, а не обычной боеголовкой.

Итого: лазерный комплекс «Пересвет» — это оружие провоцирования ядерной войны. Теперь мы понимаем, что поток предупреждений о возможности применении тактического ядерного оружия, который поступал от американской разведки в Украину еще до 24-го февраля, не случаен. Вся российская военная доктрина и весь характер перевооружений армии РФ действительно исходил из идеи подготовки к наступательной ядерной войне. Ни при каких других условиях «Пересвет» не нужен: при обороне в ядерной войне он почти бесполезен.

При этом, абсолютно все, многочисленные лазерные проекты американских, израильских и немецких фирм являются оборонительными проектами, причем, эти оборонительные проекты рассчитаны на конвенциональную войну. Не ядерную.

Они являются ответом на главный военный вызов нашего времени — на появление дронов. Они должны защитить различные военные или гражданские объекты от поражения снарядами, минами, и, прежде всего — беспилотниками. В случае Израиля, они должны прийти на смену Железному Куполу и защищать мирное население.

Однако, в путинской России «Пересвет» разработан не под конвенциональную войну и не под оборону. Единственный реальный сценарий его применения — это ядерная война, причем в той ситуации, когда Россия нападает первой. Потому что, если Россия защищается, то смысла «выкалывать» спутникам глаза нет. Любая страна, нанеся по России первый ядерный удар, по определению понимает, что на этот удар последует ядерный ответ. И тут не нужны сообщения спутников, чтобы в этом убедиться. Это первое

Второе. Эффективность «Пересвета», как и всего остального оружия, о разработке которого Путин хвастался, может быть проверена только в условиях ядерной войны. Может выясниться, что «Пересвет», как гиперзвуковая ракета «Кинжал», действительно существует в некотором ограниченном количестве экземпляров и способен выполнять по крайней мере некоторые возложенные на него задачи. Возможно, он даже не уступает мощностью лазеру Northrop Grumann, сумевшему потопить целую надувную лодку.

Журналисты ProfiDom.com.ua согласны с экспертами в том, что, похоже, разработчики «Пересвета» думали, что он никогда не понадобится. Соорудили, огромную машину, красиво доложились Путину (умолчав, сколько денег «спересветили», при этом). Тот любит красивые игрушки, которые грозно выглядят в мультфильмах. Они надеялись, что он будет охранять ту атомную девицу, на честь которой никто и так не покушается.

А если взять «могучий «Пересвет» и направить его на передовую украинско-российской войны бороться с каким-то «ничтожными «Байрактарами», то победит «Байрактар». Или же наша артиллерия уничтожит «Пересвет» двумя-тремя залпами. И все!

А рассказы про еще более «грозный лазерный комплекс «Задира» остаются рассказами до тех пор, пока не будет доказано обратное.

И еще раз повторяем: без западного программного обеспечения,  микроэлектроники, технологий и материалов – все это скоро обратиться в груду дорогостоящего металла.

Китайские товары давно перестали ассоциировать с дешевыми подделками. Сегодня в Поднебесной находятся производственные мощности лучших мировых производителей, да и местные по качеству очень выросли. При этом стоимость продукции снижается за счет недорогих ресурсов, в первую очередь оплаты труда. Вобщем, все это делает КНР привлекательным партнером для любого бизнеса.
Ну а самым сложным моментом в этом сотрудничестве выступает построение логистических цепочек. Все-таки, Китай находится в Азии и покупателям в Европе не очень удобно закупаться в самой густонаселенной стране мира. Поэтому выбор оптимальных транспортных маршрутов является первоочередной задачей. И наиболее оптимальным здесь видится авиадоставка грузов из китая.
Естественно, способ не самый дешевый. Но зато самый безопасный и быстрый. Не нужно ждать недели, пока придет продукция по железной дороге, морю или автомобильным транспортом. По воздуху груз доставят в течение нескольких часов, в полной сохранности. Всегда можно воспользоваться вариантом со сборными грузами.

Санкции затронули 86,8% российских компаний. 11,7% из них не сумели адаптироваться к новым условиям и вынуждены полностью или частично остановить бизнес. Таковы результаты «Мониторинга текущего состояния бизнеса в России», подготовленного аппаратом уполномоченного по защите прав предпринимателей Бориса Титова и опубликованные 31 мая.

Почему меры, инициированные российскими властями, едва ли спасут малый бизнес и остановят безработицу, «Сибирь.Реалии» рассказали экономисты и сами предприниматели.
Согласно данным исследования, действия правительства по поддержке бизнеса больше половины предпринимателей — 56,4% — оценивают как недостаточные. При этом власти уверяют, что дали бизнесу зеленый свет. Еще 27 апреля Путин заявил, что на «топорные попытки» изоляции страны Россия ответит «большей свободой предпринимательства». Правительство РФ ввело мораторий на проверки до конца года, предприятиям обещают отсрочки по налогам, кредитные каникулы, поддержку региональных властей и т. д.
«Удлинили бикфордов шнур, но все равно рванет»
Сами представители малого бизнеса возлагают на государство мало надежд.
— Я никаких реальных послаблений пока не вижу, — признается Сергей, владелец мастерской по изготовлению электрокаминов в Новосибирске. — Если проверки и уменьшились, то только потому, что ряды овец поредели. Может, у кого-то все-таки возобладал здравый смысл, что совсем убивать малый бизнес не стоит, а то потом стричь будет некого. Может, меры наказания немного смягчились. Несколько раз слышал истории о том, что вместо штрафа «за нарушения» теперь ограничиваются предупреждением. Или дают штраф, но минимальный. Я по себе сужу: на днях мне пришло письмо с результатами камеральной проверки. Везде, во всех графах нули, а в конце все равно штраф — тысяча рублей. Что, откуда, за что? Я три раза перечитал, ничего не понял. Юристу отдал, он тоже прочитал, говорит: «Ничего не понимаю». Вроде претензий нет, нарушений не найдено, но штраф все равно назначили. Вот тебе и послабления. Пожарные как ходили, так и ходят, сэсовцы тоже. Разве что ковидная тема отступила: ограничения отменили, на санитайзеры больше не приходится тратиться. На этом пока все. Сейчас говорят про какие-то кредитные каникулы, про отсрочки. Но все эти отсрочки и рассрочки — полный бред. Когда ситуация летит в пропасть, давать рассрочки все равно что делать длиннее бикфордов шнур. Ну, удлинили его с трех метров до шести, все равно ведь рванет. Я на себя примеряю — и что-то мне ничего не подходит из «большого» списка государственной помощи. Что конкретно поможет мне вести бизнес, я так и не понял. Так что самое главное, чтоб хотя бы налоги не повышали и прочее. Если еще и аренда вырастет. В общем, надо смотреть, что дальше будет, дадут нам выжить или нет.
— В последнее время российские власти много говорят о том, что дадут больше свободы малому и среднему бизнесу, но я очень в этом сомневаюсь. Скорее всего, это прокламация, которая вряд ли будет подтверждена реальными действиями, — считает Майкл Алексеев, профессор экономики университета штата Индиана. — Пока в России худо-бедно, но малый и средний бизнес более-менее работает, — и это огромное преимущество современной российской экономики перед советской. И цены, хоть и с горем пополам, но все же в большой мере устанавливаются рынком. Российские власти декларируют намерение сохранять эту ситуацию, но действительно ли они ее сохранят — в этом я не уверен. Потому что как раз сейчас, в теперешней экономике, все больше и больше стимулов включать то, что называется ручным управлением. Когда растет инфляция, возникает дефицит товаров, появляются различные ограничения, у правительства всегда возникают позывы взять все в свои руки. Это уж случилось с курсом рубля, и, скорее всего, переход к ручному управлению продолжится. Я уже слышал истории, когда производителям сахара запрещали повышать цены. Думаю, этим не закончится. И все-таки сейчас Россия в какой-то мере остается страной с рыночной экономикой. Пока это так, малый бизнес будет крутиться, выворачиваться, обходить санкции — и экономика работать будет.
С тем, что рынок в России скорее жив, чем мертв, согласны и экономисты, которые работают в России и наблюдают за ситуацией изнутри.
— С большими ограничениями, но экономика в России действительно пока остается рыночной. Если бы это было не так, она бы сейчас рушилась, как при переходе от плановой экономики после распада СССР, — говорит Наталья Зубаревич, доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ. — Это рынок, поэтому он более гибкий, более адаптивный. А значит, с большими потерями, с ранами и их зализыванием, но малый бизнес как-то будет приспосабливаться к новой реальности.
Эксперты предупреждают: рынок — едва ли не единственная страховка России в период экономической турбулентности.
— Рынок пока спасает Россию от резких потрясений. Если бы в ответ на панические закупки сахара российское правительство ввело серьезные ограничения, можно было спровоцировать массовую панику, — объясняет Константин Сонин, профессор экономики Чикагского университета. — Пока правительство удержалось от введения жестких цен. Но лично я думаю, что до конца года будет утверждено нечто вроде Госплана или Госкомцен. Это ведомство станет и регулировать цены, и распределять дефицитные товары. Уже сейчас видно, что запрос на это очень большой. Огромное количество и частных бизнесов, и государственных органов обращается в правительство с просьбой помочь купить им, к примеру, сервера. Что это означает? Что они больше не опираются на рынок и не готовы переплатить втрое, чтобы ввезти сервера через Китай. Они просят правительство решить важный для них вопрос и поставить им оборудование по нерыночным, субсидированным ценам. Я думаю, что таких запросов будет все больше и больше, и мы еще увидим административные цены. Это тупиковый путь, который в долгосрочной перспективе приведет к тому, что экономика страны перестанет быть рыночной.
Пока российское правительство не говорит прямо об отказе от рынка.
— Если как слон в посудную лавку в этот рынок влезет государство с мощнейшими регуляторными функциями, тогда… Вот тогда об этом и поговорим. Пока это рынок. И пока правительство делает попытки развязать руки малому бизнесу, чтобы он сам как-то выкарабкивался из ситуации, — говорит Наталья Зубаревич.
«Налог на репрессивный аппарат»
Ручное управление и административные цены — гораздо большая угроза для бизнеса, чем политические репрессии, полагает Майкл Алексеев:
— Малому бизнесу не помешает отсутствие политических свобод. Есть страны, где с этим совсем плохо, а малый бизнес работает. Для него вообще не принципиально, есть свободы или нет.
Однако далеко не все экономисты согласны с этой оценкой.
— Формально экономика действительно мало зависит от политики. 10-12 лет назад мы видели, как в России ужесточаются законы, отменяются губернаторские выборы, садится Ходорковский, а бизнес цветет. Талантливые люди оканчивают вузы и остаются работать в стране, придумывают что-то новое и интересное, реализуют свои идеи. Так что само по себе то, что где-то идут репрессии, разгорается политическая борьба, — все это прямо развитию бизнеса не мешает, — объясняет Константин Сонин. — Но в России с определенного момента — я бы сказал, примерно с 2014 г., — это уже стало мешать. А где-то после 2019 г. развивать бизнес стало уже совершенно невозможно. Псевдозабота о безопасности и стабильности ради того, чтобы удержать Путина у власти, стала подавлять все вокруг. Люди начали бояться создавать бизнес: откроешь свое дело — а тебя посадят за то, что ты написал в соцсети. Постепенно дошло до того, что уже не требовалось сказать что-то про Путина лично, чтобы получить срок. Достаточно стало выступить против какого-то чиновника — он напишет донос, что ты против режима, и ты в итоге сядешь в тюрьму. А сейчас, чтобы сесть, хватит и того, что ты просто написал про мир. Даже если окончание войны тебе нужно просто для того, чтобы увеличить продажи, а не потому, что ты какой-то борец за мир, — этого уже достаточно. Вот такая политическая ситуация в стране уже стала давить бизнес по-настоящему.
Кое-кто из предпринимателей, ощутивших на себе этот гнет, смирился и приспособился к этой ситуации, но в целом ее влияние на перспективы бизнеса в России будет негативным и подавляющим, считает Сергей, бизнесмен из Новосибирска.
— Те, кто начинал бизнес в девяностые, научились выживать в любой ситуации. Уже столько вивисекцией малого бизнеса в России занимались, что удивить нас сложно. В 1998 г. нас просто кастрировали всех, потом продолжалась жесткая селекция. Мы ко всему приспособимся, скажут молчать — будем молчать, — усмехается Сергей. — А с молодежью — с ней да, сложнее. Молодые сейчас и правда десять раз подумают, открывать бизнес в России или бежать из страны, чтобы попытаться добиться чего-то там. Они бесстрашные, но не хотят связываться с режимом. Мы теряем целое поколение умной, талантливой и предприимчивой молодежи. Останемся только мы, старики. Нам-то что: не жили богато — не к чему и привыкать, выживем.
Однако оснований для оптимизма мало, считают эксперты. Смертельной угрозой для малого бизнеса может стать даже не политический климат в России, а «внутренние войска», созданные для его поддержания.
— Для малого бизнеса гораздо важнее не политические свободы, а то, в какой мере его будут кошмарить всяческие спецслужбы, полиция и т. д. Когда в России есть такой огромный репрессивный аппарат, направленный на подавление недовольства внутри страны, сложно сказать, удержится ли он от соблазна заработать на малом бизнесе. Такой соблазн точно есть, и вполне может быть, что в результате малый бизнес убьют, — считает Майкл Алексеев. — С другой стороны, в той же Южной Италии, скажем, мафия не уничтожает малый бизнес. Он ей нужен, чтобы взимать с него плату. Естественно, когда мафия подменяет собой государство, это создает проблемы, это неэффективно. Но даже мафия не уничтожает бизнес полностью, а в некотором смысле облагает своим собственным налогом. Поэтому, скорее всего, в России появится еще один налог — на репрессивный аппарат. Это затруднит работу бизнеса, но не уничтожит его.
Твердо пока можно сказать одно: если вопрос о выживании бизнеса пока остается открытым, то о развитии предпринимательства в современных политических реалиях России точно можно забыть.
— Политика государства должна создавать условия для бизнеса. Под этими словами имеется в виду очень простая вещь: любой человек должен иметь возможность зарабатывать. Он что-то придумал или сделал, взял кредит, открыл свое дело — и потом получил за это деньги. Человек не должен думать, как откупиться от этих и тех. Он не должен переживать, что вот сейчас наймет сотрудников, а они скажут что-нибудь в соцсетях — и за это на него наедут и разнесут бизнес. Из-за этих страхов человек не открывает бизнес и лишается возможности заработать. А в масштабах государства это создает другую проблему — что новых бизнесов не появляется, жизнь не становится лучше, добавленной стоимости не появляется. Когда ты строишь танк или стреляешь ракетами по улицам чужого города, никакой добавленной стоимости не создается. И от того, что ты удваиваешь количество полиции на улицах, чтобы бороться с демонстрантами, от этого она тоже не появляется. Страна, в которой не развивается предпринимательство, становится нежизнеспособной, — уверен Константин Сонин.
«Для сферы услуг это приговор»
К гибели малого и среднего бизнеса в России могут привести не только угрозы со стороны государства.
— Когда у людей становится меньше денег, они в первую очередь сокращают потребление услуг, — считает Наталья Зубаревич — Прежде всего это коснется жителей крупных городов с модернизированной структурой потребления, где у людей уходило на еду менее 40% дохода. Москвичи, например, тратили на еду меньше четверти, остальное — на непродовольственные товары и услуги, а теперь структура потребления будет сдвигаться в сторону еды. Салоны красоты, фитнес-центры, бары и рестораны — все это частный бизнес. У него не хватит жирового слоя, чтобы продолжать платить зарплаты сотрудникам, не получая дохода. И здесь сокращение занятости будет очень большим. Основные увольнения произойдут в секторе услуг, ведь именно он создает огромное количество рабочих мест в крупных городах.
— Основной удар от санкций придется на малый бизнес в сфере обслуживания, — соглашается Константин Сонин. — Когда денег у россиян станет меньше, они будут вынуждены очень серьезно сократить свои расходы. Они перестанут посещать дорогие рестораны и салоны красоты. В этом году будет большой спад производства и потребления. Если этот спад продолжится в течение двух лет — а такие прогнозы есть, — то люди перестанут ходить не только в рестораны и в кафе, но и в парикмахерские. Будут, как в девяностые, есть и стричься дома. Для сферы услуг это приговор.
Бизнесы будут закрываться не только от снижения платежеспособного спроса.
— Представьте себе парикмахерскую, которая больше не может купить импортные краски для волос и даже новые ножницы. Или зубопротезный кабинет, где врач не может поставить даже обычную пломбу, потому что у него нет материалов. У нас почти все было построено на импортных комплектующих, и их отсутствие фактически лишает малый бизнес возможности работать. А тут еще клиенты ходят гораздо реже, потому что у них стало меньше денег. Эти две беды выльются в безработицу, масштабы которой мы пока, честно говоря, не понимаем, — признается Наталья Зубаревич.
Когда малые и средние предприятия начнут избавляться от лишних сотрудников, государство ничего не сможет с этим сделать. Ведь напрямую, в ручном режиме, поддерживать занятость в этом секторе нереально.
— Никакая прокуратура тут не поможет, потому что малых предприятий слишком много, — продолжает Наталья Зубаревич. — Возможно, правительство попробует решить проблему занятости в малом и среднем бизнесе, предложив очень расширенную по сравнению с ковидным локдауном программу зарплатных кредитов. Если потом вы сможете отчитаться, что никого не уволили, сохранив 90% занятости на предприятии, вам эти кредиты простят. Но пока правительство по этому поводу ничего не говорит. Малому бизнесу сказали: «Ребята, мы вас будем меньше трясти за загривок, реже проверять, — а дальше крутитесь сами». Почти 100 млрд. руб. дополнительных расходов уже заложили на выплату пособий по безработице, понимая, что они понадобятся. И больше мер я не вижу. Пока больше никому ничего особо не обещали.
— Ковидная коса уже очень хорошо прошлась по нашим рядам, многих скосило. А сейчас, я думаю, закроется еще где-то две трети из тех, кто выжил, — полагает Арсений, владелец кафе в Красноярске. — Сейчас пока судить сложно, времени мало прошло, все идет по накатанной. К тому же, сейчас шашлычное время, по кафе и ресторанам особо никто не ходит. Посчитаем по осени, сколько нас останется. Все равно кто-то выживет: даже в революцию и прошлую войну рестораны не пустовали. Но если кто-то и выживет, то точно не за счет поддержки государства. Чиновники — они далеки от народа. Зарабатывать деньги и получать их — это менталитеты все равно разные. Они получают — а мы зарабатываем, чтобы и им хватило, и нам. Но в приоритете все равно, чтобы им хватило, а нам что останется. Будет чудом, если это вдруг изменится.
«20-25% безработицы — это катастрофическая ситуация»
Сколько людей в итоге потеряют работу? В конце марта Центр стратегических разработок спрогнозировал безработицу в России на уровне 7,1-7,8% к концу года. Аналитики Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ назвали цифру 6,2%. А 12 мая министр экономического развития РФ Максим Решетников заявил, что «Россия сумела избежать существенного роста безработицы».
— На мой взгляд, сейчас самый сложный вопрос относительно будущего российский экономики — это масштаб грядущей безработицы, — говорит Олег Ицхоки, профессор экономики Калифорнийского университета. — Это самая большая неизвестность, сколько рабочих мест будет потеряно, а сколько удастся сохранить. Предсказать очень сложно. Если использовать модели прогнозирования, которые работают в западных экономиках, то, как мне кажется, они будут завышать оценку безработицы.
Главным количественным показателем кризиса или роста экономики считается уровень ВВП. В середине апреля Алексей Кудрин заявил, что ожидаемое снижение ВВП по итогам года составит около 10%.
— Когда происходит падение такого масштаба, то в рыночной экономике это, как правило, приводит к безработице в пропорции примерно два к одному. Если ВВП снижается на 10%, это означает примерно 20% безработицы. Большинство институтов, которые дают такие оценки, сходятся в том, что падение в России будет больше. 20-25% безработицы — это катастрофическая ситуация, — продолжает Олег Ицхоки. — Думаю, что реальная безработица будет меньше, ведь российская экономика не вполне рыночная в плане рынка труда. На российском рынке труда очень большое количество рабочих мест напрямую или косвенно контролируется государством. Не только в образовании или медицине, но и в транспорте, добывающих отраслях, банковском секторе. Государство контролирует занятость в огромном количестве секторов. И по мере нарастания кризиса государство, вероятно, будет напрямую платить компаниям — как государственным, так и получастным, — чтобы они не увольняли работников. Конечно, до тех пор, пока бюджет России будет в профиците. Насколько долго в казне будет достаточно средств для выплаты таких компенсаций, предсказать сложно. Как и рассчитывать на то, что дефицита бюджета не будет весь год.
Российские экономисты также считают, что государство попытается взять безработицу под строгий контроль.
— Прокуратура не дремлет, поэтому на крупных предприятиях увольнений не будет, государство этого не допустит. Вместо этого будет неполная занятость. Формально сотрудники уволены не будут, им просто сократят количество рабочих часов и зарплату. На закрывшихся автозаводах, например, предложат отпуска, которые могут оказаться очень длинными. Если работник согласится и подпишет такую бумагу, то его отправят в отпуск без содержания, — поясняет Наталья Зубаревич. — Чтобы не было больших протестов, какой-то минимум людям будут платить. Простои, неполная занятость — это опробованный формат, его включат довольно быстро. Формально безработными уволенные числиться не будут. Российский бизнес вообще реагирует на кризисы не увольнениями, а снижением зарплаты всем занятым на предприятии. Поэтому до 20% уровень безработицы не вырастет. В высшей точке кризиса 2009 г. он достигал 8,5%. В кризис 1998 г. был в районе 10%. Чего ждать в этом году — пока не понятно.
«Выживем мы или нет, станет понятно к Новому году»
Сфера услуг даст самое большое количество безработных, но станет ли ситуация критической — большой вопрос.
— Конечно, нужно учитывать, что в России сфера услуг развита намного меньше, чем в экономиках, сопоставимых по уровню дохода населения. Поэтому, возможно, падение этого сектора не приведет к катастрофическому росту безработицы. Именно потому, что сфера услуг не такая большая, как могла бы быть, — считает Олег Ицхоки. — Но все равно нужно понимать, что каждое потерянное рабочее место означает потерю дохода. А потеря дохода — это и потеря спроса на дополнительные товары в экономике. Это как раз то, что дает мультипликатор два к одному относительно снижения ВВП. Потеря каждого рабочего места приводит к потере еще одного рабочего места из-за падения потребительского спроса.
Еще более сложно предсказать, когда начнется восстановление рынка труда.
— Многие предприятия будут закрываться, а значит, людям придется искать работу в других секторах экономики. Насколько быстро возникнут новые рабочие места — сложный вопрос. В Советском Союзе не было безработицы, потому что государство создавало нужное количество рабочих мест. Сможет ли сейчас российское правительство в ручном режиме создавать новые рабочие места? Скорее всего, нет. Возможно лишь поддержать занятость на крупных предприятиях. Помните, как в кризис 2014 г. Олег Дерипаска собрался сокращать рабочие места на цементном заводе в Пикалево? Туда приехал Путин и строго-настрого запретил хоть кого-то увольнять, а компании «БазэлЦемент» выплатили за это компенсацию. Так и сейчас можно поступить, чтобы не потерять занятость на крупных предприятиях. Но создать таким образом дополнительные места очень проблематично. Поэтому так сложно ответить не только на вопрос, каким будет масштаб безработицы, но и как много месяцев уйдет, пока потерявшие работу люди смогут найти ее заново, — поясняет Олег Ицхоки. — В хорошо работающей рыночной экономике поиск новой работы обычно занимает всего лишь несколько месяцев, это не затягивается надолго. А при таком большом структурном падении экономики, как в России, длительность периода безработицы может быть гораздо больше.
Представители малого бизнеса пока масштабы и длительность безработицы оценивать не готовы.
— Какие у нас перспективы? Закончится война, но санкции никто не отменит. Потребительская способность уже упала, уход товаров замедлился. Инерционность, на которой мы пока выезжаем, пройдет месяца за 3-4. Конечно, надо смотреть на ситуацию, которая будет ближе к Новому году, когда опустеют склады и пойдет новая логистика, завоз новых товаров из Китая. Вот тогда и станет ясно, что будет по таможне, по налогам, по спросу, выживем мы или нет, сколько людей останется без работы, — резюмирует Сергей из Новосибирска. — А рабочим рукам в любом случае применение найдется. Дороги все равно асфальтировать будут. В Красноярском крае более 500 домов сгорело — надо будет их восстанавливать.