GetWF.com — информационно-строительный ресурс Новосибирска.

Как живет Киев во время отключений электроэнергии? Как украинцы приспосабливаются к новой реальности? Чего добивается Россия, атакуя объекты инфраструктуры? И какой из прогнозов на предстоящую зиму — самый реалистичный? Рассуждает журналист, писатель Максим Бутченко.

Ксения Туркова: Как живет сейчас Киев в условиях отключения электричества? Как чувствуют себя люди?
Максим Бутченко: Мы помним, как все начиналось в феврале, как в Киеве звучали взрывы, а потом наступило затишье, и город из фронтового превратился в прифронтовой, чуть в отдалении от всего. Это чувствовалось. Ведь люди всегда психологически хотят возврата к какому-то своему привычному быту: сходить в магазин, в ресторан, хотят какой-то нормальности. И жажда этой нормальности чувствовалась во всем. Конечно, потом ситуация периодически менялась, это было такими всплесками. И вот 10 октября, после массовых обстрелов, город снова вернулся к фронтовому существованию. Люди стали выключать свет, запасаться водой, я купил несколько баков, приборы разные.
И я понял, что у людей нет паники. В людях что-то переключилось, как будто они были готовы к этому моменту и теперь занимаются этим вместо того, чтобы заниматься чем-то еще. Они готовят себя к фронтовой жизни условного блокадного Ленинграда, когда вражеская армия хочет просто уничтожить население мирное, не участвующее в военных действиях население.
— Зачем им это? Для чего они применяют эту тактику?
— Как говорят эксперты по энергетике, россияне пытаются изолировать украинские регионы друг от друга. В чем смысл этих обстрелов и чем хвалятся российские войска? Украинская энергосистема разрабатывалась тогда, когда промышленность у нас была довольно-таки обширная, было много предприятий, заводов… И чтобы она работала, необходимо было, чтобы она была централизованной и взаимозаменяемой. То есть даже если где-то случилась авария, производство не должно останавливаться.
Почему, например, никогда не запустят в Северодонецке «Азот»? Не только потому, что там нет рабочих и всего остального, а потому что там нужно два входа питания, иначе будет взрыв и произойдет экологическая катастрофа. Вот именно поэтому украинская энергосистема очень стойкая: она была основана на старом промышленном потенциале. И сейчас главная задача, которую ставят россияне, — раздробить ее таким образом, чтобы один регион был полностью отключен от другого.
В энергетике есть такой термин — островизация. Это делается для того, чтобы мы не смогли, к примеру, направлять электроэнергию из Западной Украины в Центральную и так далее. Сейчас система перегружена, невозможно поставлять электроэнергию в том объеме, в котором ее поставляли раньше. Поэтому сейчас эти отключения происходят немного беспорядочно. Приходишь в аптеку — а она не работает, люди стоят.
— Как они на это реагируют? Есть ли паника, отчаяние?
— Нет, я не вижу ни отчаяния, ни страха, ни паники, ни даже злости на власть и друг на друга. Это нечто другое. Знаете, в России мы видим то, что называется покорностью…
— Когда мобилизованные идут, молча грузятся в автобус?
— Да, это смирение перед обстоятельствами. У них нет осознанности, нет цели, понимания обстоятельств. Так положено. Они не понимают зачем. А у нас не покорность, а принятие обстоятельств завязано на собственной воле, мы понимаем, зачем мы это делаем. Все понимают, что это некая важная цена за продвижение к победе. Естественно, со временем это может вызывать недовольство. Но я абсолютно не вижу ощущения тотальной ненависти ко всему.
— Может ли все-таки так случиться, что негативные факторы будут такими мощными, что люди, что называется, утратят боевой дух? Ведь уже звучат прогнозы о том, что определенная часть общества может смягчить свою позицию по отношению к «мирным переговорам», которые навязывает Москва.
— Конечно, в украинском обществе, где каждый имеет свое видение и понимание мира, это абсолютно возможно. Другой вопрос — насколько это будет массово, насколько это будет иметь значение. И еще один вопрос — не будет ли гуманитарной катастрофы? Не погрузится ли, условно, Украина в холод на месяц? У нас была похожая ситуация в 2006 г. в Алчевске, когда весь город был обесточен, там не было отопления, потом вернули. И это действительно была катастрофа. Так вот, если все-таки украинским властям и энергетикам удастся удержать ситуацию под контролем, то я не думаю, что эти настроения «за мир» станут превалировать до такой степени, чтобы изменить полностью общественное мнение. На самом деле сейчас происходит ровно наоборот: чем больше обстрелов, тем больше ощущение, что ты уже не можешь идти назад. Помните, Зеленский написал свой знаменитый текст после обстрела ТЭЦ в Харькове? «Без газа или без вас? Без вас». Так вот, тот текст вызвал настолько большое одобрение во всех кругах, я даже удивился. Люди понимают, для чего все это делается, и они не хотят отступать.
— Какие в целом звучат прогнозы на эту зиму? Как позитивные, так и негативные.
— Есть несколько сценариев. Первый — наиболее неблагоприятный, при котором действительно страна окажется разделена на три-четыре региона, не связанных друг с другом, и они будут внутри обеспечиваться какими-то своими энергетическими мощностями. Условно говоря, на трех-четырех островах будет совсем разное положение: где-то выключают свет на шесть-семь часов, где-то даже на несколько дней. Ситуация будет плохо контролируема. Соответственно, в маленьких городках будут возможны какие-то локальные гуманитарные катастрофы. Второй вариант — при котором у нас есть достаточно ПВО, в том числе и средней дальности, которая позволила бы нам создать многоярусную систему воздушной обороны и тем самым сохранить большую часть энергосистемы. Это оптимистичный сценарий. Ну а третий я бы назвал реалистичным: у нас будут какие-то региональные отключения, какие-то довольно серьезные проблемы, но нам все-таки удастся сохранить централизованную систему энергоснабжения.
— Какой сейчас главный страх у украинцев?
— Главный страх — это бессмысленность жертв. Главный страх связан с тем, что мы будем страдать, а в итоге ничего не выйдет. Хотя сейчас вера в победу даже усилилась, особенно после того, как стала понятна разница между тем, как воюет Россия и как воюет Украина. Россия забрасывает нас невероятным количеством снарядов и живой силой. Зато ВСУ проявляют невероятную мобильность, креативность и мотивированность — это то, чего у России нет. Мы все жили в парадигме Второй мировой войны, когда забрасывали телами чужие окопы. Но теперь другое время, другой подход. Мы все увидели и осознали это на примере недавних украинских прорывов.
— Я поняла по твоим постам в фейсбуке, что ты довольно внимательно следишь за мобилизацией в России. Ты веришь в том, что недовольные мобилизацией могут стать основой какого-то глухого сопротивления, протеста?
— На улицы они, конечно, не выйдут. Но они могут стать основой для каких-то других действий, которые будут связаны, условно говоря, с моментом, когда будет изменяться власть. Это будет внутренняя борьба. Но они, к сожалению, не инициаторы и не будут никогда инициаторами. Судя по тому, как женщины там воспринимают смерть своих детей, мужей, братьев, — это абсолютно смиренное восприятие реальности.
— Над чем ты сейчас работаешь как писатель?
— У меня есть книга, которую я хочу продолжить, — это исторический роман о том, как жило украинское крестьянство в середине XIX века. Сейчас это фактически такое темное пятно, о котором мало что сказано, кроме каких-то контуров, которые показал Гоголь в своих произведениях. Украинство было гораздо глубже и разнообразнее, чем принято думать, уже в тот момент — почти двести лет назад. И эта глубина, она была «под корочкой», образно говоря, она не была заметна в каком-то публичном поле, но она существовала. Почему вообще произошли события 1917 г., Украинская народная республика, Симон Петлюра, Грушевский — и вся эта история, которую Путин тщательно обходит и говорит, что якобы Ленин придумал Украину. Но перед этим было три года государственности, УНР существовала. И потом в изгнании существовала. Почему произошло так, что люди шли воевать с большевиками и проявляли точно такое же геройство? Потому что украинство всегда было, и оно было настоящим, просто его не всегда было видно.
— А что сейчас украинцы читают?
— У меня такое ощущение (я могу ошибаться, у меня нет социологического опроса), но я думаю, что они по большей части читают отстраненные вещи, не о повседневности. Хотя, безусловно, рефлексия на тему войны сейчас появляется. Похожая ситуация была в 2014 г., когда у нас уже была война. Мне кажется, это вполне нормальная реакция, когда психологически человек хочет переключиться на что-то другое. Но в целом люди много читают, и это заметно, это видно. Книга как таковая, мне кажется, в Украине имеет психологический эффект: у нас это часто общественно-социальная терапия. Поэтому даже сейчас, во время войны, книги продолжают активно издаваться.

Строительный портал ProfiDom.com.ua продолжает серию публикаций о порядке и правилах строительства печей в домах. Эта тема сейчас особенно актуальна в нашей стране. наш цикл посвящен строительству печей своими руками — не всегда можно найти хорошего печника,  а если руки растут, откуда нужно, — то особенных проблем нет
 

Журналисты ProfiDom.com.ua считают,  что вопреки известной поговорке, дом совершенно необязательно строить от печки, можно и печку подобрать подходящую к дому. Но, сначала, нужно определить место для печи в доме. Кроме того, утепление дома значительно эффективность печного отопления. И еще — напоминаем, что строительство печей — это настоящее искусство, которым наши предки владели столетиями и передавали из поколения в поколение.

Построить печь, — это не просто выложить кладку по найденной в Интернете схеме. То есть, — построить, таким образом, можно. Однако, то, что вы назовете печью, скорее всего не будет функционировать правильно, будет чадить, давать уйму копоти, о гореть и обогревать дом не будет. Поэтому, внимательно отнеситесь ко всем нашим рекомендациям, как правильно построить печь.

Как разместить печь в доме

Многое зависит о того, где и сколько места вы готовы выделить под строительство, а также количество отапливаемых печью помещений. На фотографии ниже представлены примеры размещения различных печей внутри дома.

Что касается планировки, то здесь возможны разные варианты. Крайняя левая планировка подойдет, к примеру, для холостяка отшельника, но не аскета или бездетной семьи убежденных сибаритов, тут очень кстати будет теплая лежанка в спальне. Печь – отопительно-варочная. Как вариант – бюджетное жилье для небольшой семьи, тогда спальня превращается в детскую либо для детей выделяется зона в пентхаузе.

Посредине — дом уже побольше и посолиднее. В гостиную выходит печь-камин с готовой литой чугунной топкой, см. далее; дверца топки из жаропрочного стекла. Здесь тоже возможны разные варианты. Если, к примеру, кухню с санузлом поменять местами, щиток обогрева (о нем см. далее) развернуть на 90 градусов, а веранду с прихожей перенести на правую сторону, то можно за счет некоторого уменьшения гостиной выгородить еще 1-2 спальни. При этом к местам общего пользования пройдет коридор.

Крайняя правая планировка более подходит, именно, для дачи. Летом, распахнув окно в кухне-прихожей, готовить будет не слишком жарко. Печь в углу – для вечерних посиделок у огонька; в ней же можно будет в случае ненастья приготовить шашлык или барбекю.

Уже на этапе планировки дома с печью нужно учесть следующее:

Как устроена кирпичная печь

Практически всегда, отопительная печь должна покоиться на фундаменте, лучше всего – монолитном железобетонном. Его размеры делают на 50 мм больше габаритов самого строения, толщина плиты – 100—150 мм, в зависимости от нагрузки. Фундамент выполняют отдельно стоящим, не контактирующим с основанием здания. До того как сделать печь из кирпича, фундаментной плите надо выстояться не менее 2 недель, после чего поверх нее укладывают гидроизоляцию (рубероид в 2-3 слоя), а следом, — листы асбеста или базальтового картона для тепловой изоляции. Затем ложится лист кровельной стали и войлочная подстилка, от которой начинается кладка печки.

1 — шанцы: своего рода, ножки, их делают для нижнего обогрева и экономии кирпича; 2 — вход душника: воздушного канала, обеспечивающего равномерный прогрев помещения по высоте; 3 — топливник, или топка; 4 — хайло, или устье топки: проем, соединяющий топочную камеру с конвективной системой; 5 — прочистная дверца или просто прочистка; 6 — задвижка переключения хода печи; 7 — вьюшка: задвижка, которой перекрывают дымоход после протопки, чтобы печь не выстуживалась естественной или ветровой тягой; 8 — дымоход, или дымовой канал дымохода; 9 — внутренняя разделка дымохода; 10 — потолочное перекрытие; 11 — теплоизоляция, или противопожарная разделка; 12 — распушка, или выдра: расширение устья дымовой трубы; 13 — переток (перевал) – перегиб канала воздушного конвектора душника; 14 — перекрыша печи; 15 — выход душника с дверцей в помещение. Летом дверцу душника закрывают, и конвекция воздуха в нем прекращается; 16 — газовый (дымовой) конвектор, или конвективная система печи; 17 — камера: воздушный конвектор душника; 18 — свод топки; 19 — дверца топки: творило с ходом подачи топлива, гоном, 20 — колосниковая решетка; 21 — поддувальная дверца;  22 — поддувало (зольник); 23 — тепло-гидроизоляция; 24 — фундамент

Продолжение следует 

Поток украинских беженцев в страны Балтии в последние недели замедлился. По сообщениям волонтеров, украинцам, которые выехали с оккупированных территорий, нередко в России просто не дают пересечь эстонскую или латвийскую границы. Оттуда поступает информация, что российская пограничная служба ужесточила контроль. Появились также сведения, что препятствия для въезда украинских беженцев ставят и пограничники стран Балтии: они стали отказывать некоторым украинцам во въезде с территории России.

На Рижском международном автовокзале уже несколько месяцев работает пункт помощи украинским беженцам: в основном они оказываются в Риге транзитом, на пути в Германию и другие страны Западной Европы. Как правило, это украинцы с оккупированных территорий: из Луганска, Донецка, Херсона и других районов. Они сначала выезжают на территорию России, потому что это единственный способ уехать из районов, где идут бои (на территорию Украины оккупационные власти их не выпускают), а потом пересекают границу с Латвией или Эстонией. В Ригу люди приезжают либо своим ходом, на машинах, либо на рейсовых автобусах, например, Москва — Рига, передает «Настоящее время».
«Было несколько дней, когда поехал Крым. Но это была очень короткая волна. Я не знаю, с чем это было связано, но она остановилась: возможно, их перестали выпускать», — рассказывает Наста Захаревич, волонтер в пункте помощи украинским беженцам в Риге.
Беженцы, которые недавно пересекали границу России с Латвией или Эстонией в Псковской области, говорят, что российские пограничники стали неохотно пропускать украинцев через границу. Некоторым приходится ждать на переходах по 6-7 дней, часто под дождем на улице.
«Когда начинаются активные боевые действия, активное наступление ВСУ, люди не могут выезжать, потому что россияне закрывают «зеленые коридоры». Они тоже не очень безопасные, но хоть какие-то», — говорит Наста Захаревич.
Надежда и Александр приехали из города Соледар в Донецкой области: перед этим, по их словам, им три дня пришлось сидеть в погребе, потому что «над тобой летает все». Выбраться из зоны боевых действий им удалось на своей машине: по дороге супруги тоже попали под обстрел, но не пострадали. С украинскими паспортами они без проблем проехали через Россию и пересекли границу с Латвией.
«Едем в Германию. Просто в никуда. Дома нету, квартиры нету, все разбомбили», — говорят они.
Вероника с мамой приехали из Луганской области, которая сейчас почти полностью оккупирована. Еще в начале войны женщины уехали оттуда в Россию, где провели более полугода. Изначально никуда дальше ехать Вероника не собиралась, но потом передумала.
«Мы сначала пересекли границу с РФ, еще весной. Потом жили у моего брата в Краснодаре, — рассказывает она. — А позже… Понимаете, в России люди мыслят не так, как мы. Когда они говорят про войну, мне было очень больно это слышать. Они не понимают, что там происходит на самом деле! В России, когда ты выходишь из дома, ездят автобусы с лозунгами: «За наших, за победу!» А когда мы сюда, а Латвию приехали — тут везде украинские флаги. Все поддерживают украинцев и сочувствуют».
У Вероники на оккупированной территории в Луганской области остались отец и брат. По словам девушки, сейчас у них нет возможности уехать. Участвуют ли мужчины в боевых действиях, Вероника не уточняет.
Ольга вместе с 16-летним сыном бежала из Купянска в Харьковской области.
«У нас приграничная с Россией зона, мы могли выехать только в Россию после того, как начались бомбежки, — рассказывает она. — Мы попали в Россию через их границы. Там нас держали 7 часов сотрудники ФСБ, спрашивали и проверяли все. Телефоны проверяли, переписки смотрели. Заставляли возобновлять все переписки. Да, там было страшно. Было 50 на 50, что нас не выпустят».
Ольга рассказывает, что больше всего российские спецслужбы проверяли именно ее сына, но в итоге их обоих отпустили. Ольга с сыном добрались до Москвы и изначально собирались оставаться там. Но после объявления мобилизации Ольга поняла, что у ее 16-летнего сына в России нет будущего, и взяла билет на автобус до Риги.
«Мы оставались там. До этого мы думали выезжать, но решили, что пока будет тихо, будем жить, работать и учиться дома. Потому что дом есть дом. Ну а потом уже пришлось бросить и дом», — говорит она.
Эстонские и латвийские пограничники задают выезжающим со стороны России украинцам вопрос: почему они так долго оставались в России после того, как выехали с оккупированных территорий? Эстонские власти подтвердили, что с начала войны более чем тысяче украинцев было отказано во въезде в Европейский союз.
«Одной из причин отказа во въезде в страну может быть угроза общественному порядку или национальной безопасности», — пояснили это решение в департаменте полиции и погранохраны Эстонии журналистам Deutsche Welle.
Среди тех, кому было отказано во въезде, есть, например, люди, которые долгое время жили и работали в России, а в Эстонию приезжали не как беженцы, а как туристы или для посещения родственников или друзей, поясняют эстонские пограничники.
По сообщениям волонтеров, эстонские власти также нередко отказывают во въезде украинским мужчинам — тем, кто приехал с оккупированных Россией территорий, и тем, кто, по их мнению, слишком долго пробыл в РФ.
«На Эстонию действительно жалуются, это тоже человеческий фактор. Волонтеры, работающие там, говорят, что есть конкретно смены, которые не пускают украинцев, и если с человеком есть связь, когда он еще в России, ему говорят: «Подожди, пока не езжай. Сменится смена, тогда поедешь», — рассказывает Наста Захаревич.
Сами граждане Украины говорят, что были вынуждены долго находиться в России, например, из-за финансовых проблем. У многих беженцев просто нет денег, чтобы сразу уехать, говорит Максим: он с семьей 22 марта смог выбраться из Мариуполя. Пройдя «фильтрационные лагеря» и допросы ФСБ, Максим оказался в России совершенно без денег. Но ему помогли родственники.
«Нам по территории Российской Федерации переслали рубли, за которые мы могли уехать, — рассказывает он. — А так бы у нас возможности никакой не было выехать. Я вам скажу, что 22 марта, когда мы выходили из-за того, что велись боевые действия, на территории России к нам сочувственно относились, говорили, что мы бедные, несчастные. И что у нас фашисты там, поэтому проходите, проходите».
Некоторые украинцы остаются в России на несколько месяцев: устраиваются на работу, чтобы заработать денег на дорогу дальше, в страны Европы. Другие остаются в России в надежде, что скоро смогут попасть обратно, в Украину. Но, когда ожидание затягивается на несколько месяцев, все-таки решают выехать в Европу.
Но какие бы мотивы ни были у людей, в пункте помощи украинцам на Рижской автобусной станции ко всем беженцам относятся одинаково. Людям покупают билеты на автобусы, находят ночлег и транспорт, дают горячую еду в дорогу и связывают с волонтерами в Латвии и других странах.

Свое отношение к российскому вторжению в Украину сотрудники Музея Берлин-Карлсхорст выразили быстро и однозначно: на флагштоке возле исторического здания, в котором был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, остался лишь флаг Украины. Все остальные исчезли. В мае руководство музея отменило традиционный праздник, посвященный окончанию Второй мировой войны в Европе, заменив его выставкой и минутой молчания.

Теперь, в конце октября, директор музея Йорг Морре тяжело вздыхает в телефонную трубку в ответ на вопрос о том, насколько «специальная военная операция» изменила жизнь и работу музея в восточной части Берлина и его сотрудников.
«Все очень поменялось, — после долгой паузы говорит он. — Многих война затронула лично, примерно четверть наших сотрудников родом из России или Украины. А все остальные переживают и волнуются. Ведь три десятка лет назад музей начинал работу как совместный проект музеев из России, Украины, Беларуси и Германии, а теперь мы пытаемся понять, можно ли спасти хоть какие-то остатки доверия между партнерами в Москве, Киеве и Минске».
Российское военное вторжение в Украину заставляет немцев задуматься над многими аспектами исторической памяти и музейной работы, в том числе — над своим отношением к советским воинским мемориалам времен Второй мировой.
Помощь украинским музеям: словом и делом
Вот уже несколько месяцев две сотрудницы музея — одна родом из Украины, другая из России — с утра до вечера обзванивают украинских партнеров с одним-единственным вопросом: чем мы можем помочь?
От покупки сканеров для дигитализации архивов до оборудования музейных хранилищ и установки огнеупорных дверей — в Музее Берлин-Карлсхорст стремятся к тому, чтобы помощь была быстрой и эффективной. В большинстве случаев украинские музеи получают из Германии денежные переводы и покупают все необходимое на месте.
«Это гораздо проще и дешевле, чем покупать, например, огнеупорную дверь в Германии и пытаться отправить ее в Украину», — комментирует директор берлинского музея.
Вот только пара примеров. Музей в Ахтырке (Сумская область) купил на деньги из Германии оборудование для реставрации экспонатов, поврежденных в результате бомбежки. А государственный архив Полтавской области приобрел установку для регулировки влажности воздуха и сервер для хранения своего оцифрованного архива.
Нематериальная помощь музеям: оцифровка коллекций
Кроме этого, при посредничестве Музея Берлин-Карлсхорст украинские музеи подключаются к немецкой онлайн-платформе Museum-Digital: для них там разработано техническое руководство на украинском и русском языках. В результате с помощью специальных компьютерных программ музейные коллекции оцифровываются и становятся доступны в любой точке Земли. Конечно, это не гарантирует защиты от физического уничтожения, но обеспечивает «цифровое бессмертие», говорят в музее.
Грант правительства Германии на оказание помощи украинским коллегам Музей Берлин-Карлсхорст получил неспроста: у берлинцев давние и тесные связи с коллегами в Украине, среди которых, в частности, Национальный музей истории Украины во Второй мировой войне. Да и в Германии берлинский музей опирается на широкую сеть музеев и архивов, исследующих тематику Второй мировой и ее последствий.
Другая форма помощи — человеческий контакт
Директор Музея Берлин-Карлсхорст считает, что важна не только материальная поддержка, но и человеческая: «Вы только представьте себе: вы сидите под ракетным обстрелом, а вам вдруг звонят из Берлина или из Гамбурга и спрашивают, чем можно помочь» (второй партнер Музея Берлин-Карлсхорст в проекте — Университет имени Гельмута Шмидта в Гамбурге).
В общей сложности бюджет проекта по поддержке украинских музеев и архивов составляет 440 тыс. евро. Он финансируется из бюджета уполномоченной по вопросам культуры и СМИ в правительстве Германии и рассчитан до конца декабря. Финансовую помощь получат два десятка музеев и архивов в Украине, значительная доля средств пойдет на оцифровку собраний. Но самая большая проблема, как говорит Йорг Морре, — это выбитые окна, разрушения от бомб и ракет, повышенная влажность в помещениях, угрожающая экспонатам. Директор Музея Берлин-Карлсхорст согласен: ремонтировать здания во время войны — это отчасти сизифов труд, ведь в любой момент все восстановленное может снова быть разрушено. По данным Министерства культуры Украины, в ходе боевых действий в стране пострадали свыше 500 музеев и учреждений культуры.
Музей Берлин-Карлсхорст входит в число немецких участников Международного совета музеев (ICOM), объединившихся для помощи учреждениям культуры в Украине (ICOM4Ukraine). Как сообщили в пресс-службе уполномоченной по культуре и СМИ правительства Германии в ответ на запрос DW, вопрос дальнейшего финансирования проекта в данный момент является предметом бюджетного планирования на следующий год.
Как пояснили в пресс-службе, 22 украинских музея участвуют в проекте под названием «Сохранение документов и архивов украинских организаций-партнеров памяти жертв нацизма в Украине».
А в дополнение к этому проекту из бюджета уполномоченной по культуре и СМИ выделяются средства другим музейным учреждениям для сохранения их коллекций — например, на покупку сканеров.

Только после объявления частичной мобилизации 21 сентября Россию покинуло 600-700 тыс. человек, пишет Forbes. Еще от 300 тыс. до полумиллиона мобилизованы на войну с Украиной. Речь в основном идет о мужчинах трудоспособного возраста.

Как это повлияет на экономику РФ, в эфире «Настоящего времени» рассказал Игорь Липсиц, доктор экономических наук, профессор.
— Какие вы видите явные последствия для экономики от мобилизации?
— Если брать чисто экономически, то первое — это, конечно, дополнительные расходы на экипировку, на подготовку. И это придется нести дополнительно, потому что случайно выяснилось, что у нас как-то никаких запасов нет, куда-то полтора миллиона комплектов обмундирования пропало. Премьер-министр Мишустин заявил, что вся легкая промышленность России должна работать только на это: одевать, обувать, снабжать наших призванных. Это означает, что будут не запасы складские потрачены, а будет новое производство, на это придется тратить деньги. Сколько будет потрачено — сказать сложно.
В зависимости от того, сколько реально призвали. Но мы возьмем скромную официальную численность в 300 тыс. человек. Эти примерно 300 млрд. руб. ($4,8 млрд.) мы получим за три года. Кроме того, мы потеряем налоги с этих людей, даже если взять не среднюю зарплату.
Исхожу из простой концепции, что это будет стабильная цифра. По мере того, как люди будут погибать, становиться инвалидами, примерно в таком же объеме будут призывать новых. То есть это будет такой пополняемый контингент, который будет все время для войсковых частей пополняться. Понятная конструкция, что это не разовая история. Дальше мы, конечно, потеряем налоги. Самая часто встречающаяся в России зарплата сейчас где-то 27 тыс. руб. ($440). Налог у нас реальный на человека где-то 54% — прямые и косвенные налоги. Получается, что еще где-то, если брать только 300 тыс. призванных, то это 51-52 млрд. руб. ($829 млн.), то есть мы потеряем где-то около 1,2-1,3 трлн. руб. ($21 млрд.) дополнительных расходов за три года только по мобилизации. И это я беру только официальную численность.
— А три года, вы считаете, столько будет длиться война?
— Не я считаю, это считает правительство России. Если вы возьмете проект государственного бюджета России, то там прописано по цифрам. Там заложены цифры военных расходов на 2023-2024 гг. и военно-полицейский прирост на 2025 г. В проекте бюджета это видно.
— Так, хорошо, налоги еще потеря, но это же только учитывая мобилизованных, не говоря о тех, кто выехал.
— Сколько выехало, мы точно не знаем, мы знаем цифру грузинскую — почти 113 тыс. По Казахстану окончательной цифры приехавших и оставшихся мы не знаем. Мы подозреваем, что их будет, может быть, даже побольше, чем в Грузии. Мы не знаем цифру по Армении, мы не знаем цифры по Средней Азии, это все пока неясно. Ближе к концу года, может быть, демографы дадут реальную цифру. Пока ее нет, я не могу посчитать. Но понятно, что эти люди выпали из экономики. Кроме того, я понимаю, что часть людей уйдет в бега.
Так происходит всегда при мобилизации, это не только российская специфика. Мы помним истории вьетнамской войны в США, когда немалая часть американцев ушла в бега и пряталась довольно долго, пока война не кончилась. Это известная история. И у нас, я думаю, будет тоже. Уже такие истории начинают появляться в новостной ленте, как люди уходят в леса и оттуда работают удаленно. Но сколько это будет, мы не можем сказать.
Пока я работаю с цифрой 300 тыс. и говорю, что только по этим данным мы потеряем прямыми доходами и прямыми расходами 1,2-1,3 трлн. руб. за три года, по 2025 г. включительно. Ну и плюс, конечно, мы потеряем экономический продукт, который эти люди могли произвести. Это, соответственно, тоже сократит и валовой продукт страны, и сократит все, что касается прочих поступлений в бюджет. Поэтому, конечно, это будет достаточно большой удар. Я думаю, что, если все это посчитать реально, то за следующие годы мы потеряем, может быть, от полутора до двух триллионов рублей — это будет цена мобилизации, такая скромная примерная величина.
— А те, которые перестали производить, потому что ушли на фронт или уехали, их места освободились. Их есть кому заменить?
— Это очень проблематично. У нас есть много мест, под которые нет людей на рынке труда. Я как раз недавно читал, жалуется человек, у него пекарня. Говорит, что пекарей в России не готовит никакое учебное заведение, они их сами выращивают из своего персонала. Лет десять, пока человек начинает хорошо и классно работать, делать стабильное качество. Вот сейчас у них пекарей призывают. И им на рынке труда найти просто некого. Поэтому, конечно, будут такие сбои и будут большие проблемы с поддержанием стабильности производства. И многие компании, подозреваю, не только малые и средние, но и крупные, столкнутся с тем, что какие-то звенья производственной цепочки, в технологической цепочке, будут разорваны, и людей туда поставить — будет неоткуда взять. Вот это реальная история.
— Что по итогу получит среднестатистический житель России? Как это отразится на его жизни?
— Мы получим довольно сильное падение доходов. Мы и так-то падали с 2013 г. по доходам. А сейчас будем падать еще сильнее. К уровню 2021 г., а, может быть, даже 2013 г., будем возвращаться 10-20 лет. Будут расти налоги, увеличиваться инфляция. Обратите внимание, что ЦБ уже не стал снижать ставку, потому что он уже понимает, что эта ситуация меняется и дальше начнется ускорение инфляции. Будет очень сильно нарастать инфляция. Она в России уже в этом году 48% по продуктам, которые потребляет большинство населения. Это такая реальная инфляция, которая не по корзине Росстата, а по реальной корзине потребления. Вот это все будет увеличиваться. Мы будем сталкиваться с очень высоким ростом цен, довольно сильным падением благосостояния. Беднейшие группы будут совсем садиться на голодный паек, а те, кто раньше считал, что как бы принадлежит к среднему классу, они теперь будут уходить в бедность.

В России закончена частичная, как ее называли власти, мобилизация на войну с Украиной. Об этом сообщил министр обороны РФ Шойгу. Он доложил Путину, что в армию призвали триста тысяч человек. При этом Шойгу уточнил, что полностью набор не сворачивают, а сам Путин еще не подписал указ об окончании мобилизации.

В военных комиссариатах России о планах министерства обороны, видимо, не знали. И еще накануне днем усиленно мобилизовывали граждан. В магазине, на парковке или на пешеходном переходе — полицейские останавливают мужчин и передают их сотрудникам военкоматов, которые вручают повестки новым мобилизованным.
«Мы видим, что продолжаются облавы, продолжают вызывать людей в военкоматы. И я думаю, что это все равно в ближайшие дни продолжится, будет какая-то инерция этой бюрократической системы. Они будут пытаться добирать. Возможно, какие-то регионы или отдельные военкомы сдали ведомость, что все, всех набрали солдат, сколько нужно, а на деле не набрали. И они будут судорожно пытаться восполнить это количество. Классическая российская бюрократия, к которой мы все привыкли», — объясняет военный эксперт Ян Матвеев.
В сети появилось видео, снятое около проходной завода «Газовые турбины» госкорпорации «Ростех» в Рыбинске Ярославской области. Полиция ждет идущих с работы домой сотрудников, чтобы отправить на войну. Отказывающихся провожали в автобус, где военком от руки выписывал повестку.
Похожая ситуация в том же Рыбинске на заводе «Сатурн», работающем на гособоронзаказ. Снова полицейские ждут рабочих для мобилизации. В администрации Рыбинска сказали, что раздача повесток на проходной завода была организована из-за того, что руководство предприятия отказалось вручать их работникам самостоятельно.
«Предполагаю, что значительного преимущества, во всяком случае в ближайшие два-три-четыре месяца, эта мобилизация российской армии не даст. Единственное, что не стоит забывать, что она будет продолжаться. Все эти разговоры о том, что она закончена, всех собрали и так далее — это все ерунда. Российская армия довольно быстро теряет солдат, и будут нужны новые», — уверен военный эксперт Матвеев.
Издание SOTA пишет, что военкоматы в городе Орел тоже резко увеличили интенсивность работы. На местные производства пришло огромное количество повесток. Где-то их получает половина сотрудников. На завод по производству линолеума, где работает не более двухсот человек (как мужчин, так и женщин), пришло 72 повестки. На завод по производству плитки — 930 повесток при 1700 сотрудниках. Так предприятия могут остаться без сотрудников вообще. А в Ярославском центре сбора мобилизованных новобранцы подрались с офицерами из-за того, что их не выпускали увидеться с родными.
«Мобилизованный схватил офицера за китель, а офицер ударил его, уронил на асфальт. И сделал два выстрела из боевого оружия. Один — в воздух, другой — рядом с ухом мобилизованного. У пострадавшего сломана челюсть, сломан нос, травма головы, выбиты три зуба. Сейчас он находится в военном госпитале», — сообщило издание «76.ру» со ссылкой на одного из мобилизованных.
Что имел в виду министр Шойгу и закончилась ли мобилизация, в эфире «Настоящего времени» объяснил Сергей Кривенко, глава общественного движения «Гражданин. Армия. Право».
— Давайте, во-первых, разберемся. Шойгу сказал, что отправка граждан в войска в рамках частичной мобилизации завершена. Точно ли это означает завершение мобилизации?
— Конечно, нет. Мобилизация объявлена 21 сентября, и она не прекращается. Мы можем четко говорить о том, что, допустим, осенний призыв на срочную военную службу завершится 31 декабря, потому что эта дата обозначена в законе о воинской обязанности, военной службе, которым регулируется призыв на срочную военную службу. Ни в законе о мобилизации, ни в указе президента, ни в положении правительства о проведении мобилизации нет никаких дат. То есть указом президента она объявлена, и она не будет завершена, по всей видимости, пока эта война не закончится.
— А теоретически она остановлена должна быть тоже указом президента?
— По-видимому, да. У нас пока еще не было мобилизации, но она прекращается. То есть пока указ президента существует, военкоматы могут продолжать призывать граждан по мобилизации, вручать повестки. То, что сказал Шойгу, это, по всей видимости, та первая волна мобилизованных, которые сейчас были призваны, они, действительно, отправлены в войска. Но это совершенно не означает, что мобилизация завершена.
— А зачем он тогда это сказал?
— Поделиться выполнением плана, что министерство обороны приняло этих мобилизованных, кого-то сразу отправило в войска, кого-то через учебные центры пропустило. Он должен отчитаться о своей работе. В принципе, он сказал правду, не то, что закончилась мобилизация, а что люди отправлены в войска. То есть это все слова, некий PR руководства страны и попытка успокоить население. Но мы понимаем, что юридически мобилизация началась, и она не закончена.
— Хочу с вами тогда подвести какие-то промежуточные итоги этой мобилизации. Какие вы видите основные итоги?
— Надо четко понимать, что мобилизация объявлена и нет никакого контроля за министерством обороны, нет доверия этим цифрам. Разные журналисты из разных изданий публикуют различные материалы, где пытаются оценить независимым образом количество мобилизованных. И у некоторых получается 500 тыс., у некоторых — 600 тыс. То, что говорит Шойгу, — это просто пока слова. Никакого независимого подтверждения этим цифрам нет.
Можно говорить о том, что мобилизация в Москве провалилась. Потому что то, как она стала действовать в последнюю неделю перед тем, как ее резко Собянин остановил 17 октября, эти облавы, эти захваты людей, по всей видимости, настолько сильно возмутили москвичей, власти же пытаются следить и мониторить настроения граждан, что пришлось таким экстренным образом ее останавливать. И это при том, что в Москве было, как говорят, самое маленькое плановое задание: 16 тыс. первоначально, мы не знаем точных цифр. Но говорили, что первоначальные планы по Москве были 16 тыс. мобилизованных, потом они сократились до 6-9 тыс. Но и это даже не удалось.
Если люди сопротивляются, то мобилизация идет с трудом. Правозащитники правы, когда говорят о том, что уголовной ответственности за неявку в военкомат по мобилизации нет. Было только одно дело, попытались возбудить по этой статье 328 за уклонение от призыва на военную службу, которая касается призыва на срочную военную службу и не касается мобилизации. Это дело в Пензе попытались возбудить, но не смогли, его тут же закрыли.
Индивидуальное сопротивление все-таки работает. Когда гражданин просто не ходит по повесткам и за это нет уголовного преследования, максимально это возможный штраф. А если он каким-то образом попадает в военкомат и там его начинают мобилизовывать, а он отказывается, не желает ничего подписывать, не желает в этом участвовать, конечно, подвергается давлению. Но если он это все выдерживает, его просто отпускают. И так на каждом этапе.
Если гражданин не хочет, он не пойдет воевать в армию. Конечно, чем дальше, тем сложнее. Мы видим, что по отношению к военным уже приняты драконовские меры. Из армии уйти можно только в тюрьму, либо по здоровью, быть раненым. Такие уроки. То есть сопротивляться возможно. И видим, что основной призыв по мобилизации прошел в тех регионах, которые спокойно к этому относились.
— Сергей, есть ли у вас понимание, насколько подготовлены мобилизованные, когда их отправляют на фронт?
— Четкий мониторинг ситуации дать очень трудно. Но по огромному количеству информации, которая поступает, видно, что ни о какой подготовке говорить не приходится. В армии солдат-срочник за год готовится к военной службе. Срочники не направляются сейчас на войну с Украиной, не направляются на другие боевые действия, потому что срочники не являются достаточно подготовленными даже спустя несколько месяцев или год их службы. А что говорить о мобилизованных, которые иногда сразу через неделю отправляются уже в Украину или спустя месяц, меньше месяца? То есть это люди, которые давным-давно прошли военную службу или недавно. Говорить об их подготовке довольно трудно.
— А снаряжение при этом у них какое?
— Обещают очень хорошее снаряжение, но в России остаются две огромные проблемы: логистика и коррупция, которые все путают и всему мешают. И снаряжение, может быть, на складах где-то лежит хорошее, но мы видим, что мобилизованным приходится самим в основном покупать себе это снаряжение.

Военнослужащие 93-й отдельной механизированной бригады «Холодный Яр» ВСУ сражаются на самом горячем сейчас направлении — бахмутском. Военные говорят, что российские войска не прекращают штурмовать их рубежи: «Они заходят, недолго бой затягивается, и они уходят, и все, начинают разбегаться. При хороших раскладах».

Бойцы ВСУ уверяют, что по ту сторону фронта находятся солдаты из российской частной военной компании. Говорят, именно им поставлена задача взять Бахмут любой ценой. На штурм часто бросают необученных, лишь для того, чтобы обнаружить позиции украинских военных.
«Как правило, это подразделения так называемой «ЧВК Вагнера». Мы уже шутим тут, у них некий трибьют, это уже третий или четвертый состав этой военной группы, потому что все до этого были уничтожены», — рассказывает «Настоящему времени» боец ВСУ Егор Фирсов.
Главная цель россиян на бахмутском направлении, как говорят украинцы, «взять Донецкую область, хоть что-то сделать, хоть какой-то успех показать».
Однако это, конечно, не единственная причина ожесточенных боев. Бахмут — стратегически важный населенный пункт. Не так давно замминистра обороны Украины Анна Маляр заявила, что российский президент поставил войскам задачу взять город до конца октября.
«Бахмут представляет собой стратегически важную цель для российской армии, для «ЧВК Вагнера». Контроль над Бахмутом открывает путь к основным индустриальным комплексам Донбасса — к городам, которые находятся чуть западнее от него, — Краматорск, Дружковка, Константиновка, Славянск», — объясняет Тарас Березовец, офицер первой бригады спецназа им. И. Богуна.
С каждым днем Бахмут покидает все больше его обитателей. Жизнь в городе, а тем более накануне зимы, становится невыносимой: «Надеялись, что все это закончится в нашу пользу. Или хотя бы он поставит какие-то условия. Но условий никаких. Месяц, если не больше, без ничего, если не больше. А последнее время погода такая, что в квартире шесть градусов тепла».
Бахмут каждый день обстреливает российская артиллерия. В городе не работают коммунальные службы. Практически нет магазинов. Оставшиеся в Бахмуте жители спасаются гуманитаркой. С медицинской помощью и того хуже. Больница практически не работает. Спасать людей, когда прилетает в жилой дом, просто некому. Военные уверяют, что российская армия целенаправленно ведет огонь по гражданскому сектору.
«Вчера в нашем подразделении было без потерь, слава богу. Но, например, есть семь погибших гражданских, которые погибли в своих дворах, огородах. Это говорит о том, что тактика врага не изменилась. Он как палил по жилым домам, так и продолжает свою тактику», — говорит Фирсов.
Эффекта от такой тактики, говорят украинские военные, нет. Даже наоборот. Несколько последних недель российские солдаты контролировали промышленную зону города. Российские телеграм-каналы твердили, что вот-вот и Бахмут падет. Но на днях в украинских соцсетях появилась очень сухая информация: с бахмутского направления есть хорошие новости.
«Благодаря неожиданному штурму, который был предпринят военнослужащими ВСУ: подразделение национальной патрульной полиции, Национальной гвардии, сил специальных операций, — враг был отброшен приблизительно на два километра от юго-восточных границ. Подразделения ВСУ вошли в индустриальную застройку», — рассказывает Березовец.
После этого тактика российских военных немного изменилась, говорят украинские солдаты. В ход пошла артиллерия, причем открывают огонь даже по небольшому скоплению пехоты. Пехота же за словом в карман не лезет — отвечает. Не уставая напоминать, что Бахмут был, есть и будет украинским.