Как российские генералы проспали наступление украинской армии — Строительный портал ПрофиДОМ

Первый серьезный военный успех Киева: украинская армия отбила у российских сил Балаклею и освобождает Купянск — города, расположенные в Харьковской области. Под угрозой окружения более 10 тыс. солдат и офицеров армии Шойгу. По данным Генштаба ВСУ, за три дня наступления украинские силы продвинулись на 50 км на юг и юго-восток от Харькова, освобождены два десятка населенных пунктов. Минобороны России ответило роликом о «переброске войск» к линии фронта, закрыла комментарии у себя на страницах соцсетей, но ни слова открыто пока еще не произнесло о территориальных потерях. Обстрелам подверглись города Донбасса и центр Харькова.

Мумин Шакиров обсуждает эту и другие темы и подводит итоги предыдущей недели с военным экспертом Михаилом Самусем и финансистом и управляющим партнером Movchan’s Group Андреем Мовчаном.
— О первых серьезных успехах украинской армии я побеседовал с Михаилом Самусем. Михаил, стали ли для вас неожиданностью успешные операции на Харьковском направлении, где удалось, по данным Зеленского, отвоевать чуть ли не 20 населенных пунктов и освободить Балаклею и Купянск?
— Когда мы смотрим на операции Вооруженных сил, то можно спрогнозировать, где они будут проводиться. Вопрос состоит лишь в том, когда силы подготовятся лучшим образом. Все время вопрос был: когда же начнется контрнаступление на Херсонском направлении? Когда нужно, тогда и начнется. Здесь время не имеет какого-то решающего значения. Имеет значение согласованность (тут уже временная шкала) с другими операциями. И, конечно же, согласованность по другим параметрам, например, неготовность врага и готовность своих сил по огневой мощи, по резервам и так далее. Когда шла длительная ракетно-артиллерийская подготовка к херсонской операции, когда уничтожались мосты, логистика, командные пункты, противовоздушная оборона, — это и было уже контрнаступление. Потому что ракетно-артиллерийская подготовка входит в операцию. Если для российских генералов стало неожиданностью наступление на Изюмском направлении, я тогда сочувствую. Это направление было под угрозой, наверное, уже месяца три. Есть американский термин shaping the battlefield. Shaping the battlefield происходило все это время. То, что изюмская группировка подвисает в очень неудобном положении, было очевидно, если смотреть на карту. Я не знаю, куда смотрели российские генералы, но я точно знаю, что они месяц назад увели оттуда резервы на Херсон. Могу только поздравить.
— Освобождение Купянска. Почему взятие этого населенного пункта считается ключевым?
— Важность Купянска в том, что через него проходит главная логистика. Там есть железная дорога, очень большой железнодорожный узел. Купянск был взят российскими войсками в первую очередь, когда они начали наступление 24 февраля. Это все осуществлялось в первую неделю. То есть если мы берем Купянск, изюмская группировка остается без снабжения и фактически находится в котле. Там можно найти какие-то пути, чтобы просочиться в сторону Лимана, но это уже будет тактическое отступление, которое не решает главной задачи. И зачем тогда вы входили в Изюм, а теперь передвигаетесь на восток какими-то обходными тропами?.. То есть в результате взятия Купянска разрушается вообще вся логика операции на Донбассе. Изюмское направление отвечало за охват Славянска, Краматорска с севера. Они должны были проводить эту операцию тогда, когда их коллегам из других подразделений — тех, которые шли с Северодонецка, Лисичанска и с юга, — надлежало охватить украинскую группировку, оборонявшуюся в этом районе. Большая битва за Донбасс началась в апреле. Когда российские войска сбежали из Киевской, Черниговской и Сумской областей, они переместились как раз в направлении Донбасса. И Изюмское направление было частью этого замысла… Сначала затормозилось фронтальное наступление — Северодонецк, Лисичанск. Сейчас северная группировка оказалась в окружении. А если она окажется в окружении, валится вообще вся логика донбасской операции. В дальнейшем могут быть еще и другие последствия, уже даже стратегического плана.
— Чем может ответить Москва или что можно от нее ожидать после такого провала на Харьковском направлении?
— Единственное, чем отвечает Москва, — начинает убивать мирных жителей. На поле боя она ничего предложить не может. Могут быть удары по мирным украинским городам, разрушения украинской инфраструктуры. Шесть месяцев бездумного обстрела… Российские ракетные удары в основном были или куда-то в поле, или по мирным объектам: торговые центры, дома, непонятные заводы, с утверждением, что там стояло 500 HIMARS, поэтому они должны были уничтожить. Такие стрелялки высокоточным, дорогим оружием, как «Искандер», «Калибр», в условиях, когда санкции прекратили возможность закупать свободно, наступил дефицит… Во время украинского наступления эти ракеты не используются. Почему? Мое объяснение: их осталось слишком мало, и Россия не может уже себе позволить. В принципе, но эффективность этих ударов опять же будет низкой, потому что Украина наступает по-современному, малыми группами. Наносить удары «Калибрами» и «Искандерами» можно, но при условии отличной разведки. А у России отличной разведки нет. Начиная с 24 февраля, мы убедились в том, что наносить удары по советским старым заводам, координаты которых известны еще с карт Генерального штаба 1977 г., можно. А бить по движущимся объектам Россия уже не может, потому что для этого нужна постоянная спутниковая разведка и, естественно, стратегические или оперативного уровня беспилотники. А таких беспилотников у России нет, их сейчас покупают в Иране.
— Главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный опубликовал документ под названием «Перспективы обеспечения военной кампании 2023 г.». Генерал заявил, что освобождение Крыма не будет означать конец войны, она будет длиться долго, так как Россия может восполнить свой боевой ресурс, и надо будет готовиться к противостоянию на годы. Оптимизма тут мало.
— Почему? Это оптимистичный прогноз. Чтобы прекратить эту войну, нужно уничтожить современную Россию. После 24 февраля, когда ракеты полетели по Киеву, по Крещатику (это страшное ощущение), мы поняли, что пока не уничтожим Россию, нам не дадут жить спокойно. Поэтому очень оптимистично заявлено про 2023 г. В этой статье самое главное не сроки, а определение, что такое center of gravity по Клаузевицу. Украинский главнокомандующий Вооруженными силами говорит, что center of gravity для России сейчас — это безнаказанность… Поэтому генерал Залужный говорит, что Украина должна приобрести capabilities… В русском языке, к сожалению, нет правильного перевода слова capabilities. В украинском языке есть — это «спроможности». Потому что возможности — это можливост_. Abilities — это возможности. А capabilities — это возможности в военном деле… не просто смочь нанести удар, но это системный компонент Вооруженных сил, который обеспечивает решение каких-то задач. Украина должна иметь эти capabilities, чтобы нейтрализовать безнаказанность кремлевского режима.
— Накануне прошла очередная встреча военных союзников во главе с американским министром обороны на базе Ramstein. Там согласовали новый пакет поддержки Украины. Что он даст с точки зрения ее военных возможностей? Раз вы использовали это английское слово capabilities.
— Ramstein играет ключевую роль. Ramstein — это не просто встреча, это не просто собрание каких-то людей, это работающий формат, это работающая инфраструктура, которая обеспечивает координацию усилий союзников. А это 50 стран, конечно, лидером являются Соединенные Штаты, просто потенциал и возможности у них немножко другие, чем у остальных. В любом случае это 50 стран, которые обеспечивают помощь Украине. Если каждая страна начнет контактировать с Министерством обороны Украины и пытаться передать какое-то вооружение, потом интегрировать его в общую систему, — это будет менеджерский, управленческий, логистический хаос. Также вопросы материально-технического обеспечения, ремонта и так далее. В рамках Ramstein все это производится. Министерство обороны Украины, выполняя заказы Вооруженных сил Украины, в рамках Ramstein имеет возможность координировать все это в один и тот же момент времени. Во время таких встреч происходит принятие решений, а между ними идут вырабатывание предыдущих решений и подготовка следующих решений по поставкам вооружений.
— Можно ли говорить, что за последнее время поставки оружия из стран НАТО значительно возросли и Украина добилась некоего паритета, хотя бы по артиллерии? Хватает ли оружия для контрнаступления?
— Их не хватает, потому что украинская армия полностью переходит сейчас на артиллерию натовского образца. Постепенно советская артиллерия по мере выработки ресурса выводится из состава, потому что нет смысла где-то производить стволы или боеприпасы (они производятся в России и еще в некоторых странах бывшего социалистического лагеря). Она хуже физически, хуже по характеристикам: меньше дальность, нельзя использовать передовые боеприпасы — они не адаптированы к автоматизированным системам управления огнем, к спутникам и так далее. Есть буксируемая артиллерия, есть самоходная артиллерия. Заказы размещены в Польше на производство САУ Krab, которые, в свою очередь, базируются на британских и южнокорейских компонентах. Действительно, у нас не хватает артиллерии. Украина никогда не достигнет симметрии с Россией, это невозможно. Посмотрите на карту, а потом надо посчитать базовые вещи, например численность танков. У нас несколько сотен танков было перед 24 февраля, а у России — несколько тысяч. То есть разница в порядках. По самолетам то же самое: у нас несколько десятков, а у России несколько сотен самолетов. Мы никогда не достигнем паритета по количеству. У нас есть один выход — асимметрия и capabilities. Capabilities (боевые возможности) нужны нам для того, чтобы в асимметричном бою победить Россию именно через достижение определенных преимуществ.
— Страны Евросоюза не станут вводить потолок цен на российский газ. Москва отключила «Северный поток» — и, возможно, больше уже не включит. Успела ли Европа подготовиться к зиме без российского газа? Накануне на Восточном экономическом форуме во Владивостоке Путин вообще пригрозил полностью перекрыть краны доставки углеводородов в Европу, если партнеры будут искусственно ограничивать цены на газ и нефть в разрез контрактам. Не замерзнет ли Европа этой зимой, если Путин все же пойдет ва-банк и перекроет краны газопроводов? Об этом мы поговорили с Андреем Мовчаном. Андрей, угроза отключения газа в Европе остается. Что если Путин, проигрывая войну в Украине, все же решится на перекрытие кранов? Европа замерзнет?
— Говоря о том, что Путин перестанет поставлять газ, мы даем только одну вводную из большого числа. Есть довольно хороший макрообзор у компании, которой я руковожу, где очень подробно расписано, где Европа может брать газ, по каким ценам, когда, что и почему. И там невозможно сделать однозначного вывода о том, как ситуация будет развиваться. Сейчас, наверное, главный фактор в том, что газовые хранилища заполнены практически полностью в Европе. И в этом смысле то, что произойдет с поставками газа в этом сезоне, уже не имеет никакого значения. Этого газа плюс того, что поставляется сейчас регулярно вне России, хватит на сезон. Самый большой вопрос возникнет в следующем сезоне, потому что к этому времени при сегодняшних вводных хранилища будут пустыми, и их не заполнишь. Как Европа будет переживать следующую зиму — это загадка. Пока. Но еще очень много времени. Очень многие вещи могут быть сделаны. Могут быть сделаны долгосрочные контракты с Катаром, может быть налажена лучшая поставка из Алжира, из Северного моря, организована поставка из Средиземноморского региона, из новых месторождений, американцы к этому времени как-то нарастят поставки. Как — мы пока не понимаем. Эффективность потребления довольно быстро растет. Мы видим сейчас по цифрам, что за полгода эффективность потребления газа в Европе выросла где-то на 10%. И это довольно большая цифра. Поэтому давайте не будем гадать. Если я правильно понимаю то, что сейчас происходит в профессиональных кругах, Европа однозначно настроена на поддержание своей позиции. Никто не собирается разменивать больше российского газа на снижение уровня санкций или на другое отношение к Украине.
— А насколько разумно ограничивать цены на углеводороды? Это же антирыночная мера, и свободная экономика этого не любит.
— Меры по введению ценового потолка совсем неэффективны, потому что отследить, каким образом он поддерживается, практически невозможно. Третьи страны — те, кто присоединяется к санкциям по необходимости, могут найти многочисленные способы платежа, расчета, учета и так далее. И вы никогда не сможете никак этому противостоять. А если у вас где-то возникает искусственно сниженная цена, то туда поток активов не пойдет, вы не будете туда продавать, а станете продавать в другие места. Для газа это работает плохо, но газ Россия и так готова не продавать в Европу, это не такая большая доля в ее выручке. А для нефти это работает, потому что нефть намного больше продается через малые средства доставки. Есть, как кажется, довольно эффективный способ ограничения выручки — это введение налога на купленные углеводороды от России у источника оплаты. То есть если некая компания в мире платит за российскую нефть, то она должна некоторую сумму отчислить, скажем, в Фонд восстановления Украины. Вот эта вещь регулируется и отслеживается значительно проще, значительно легче. И поскольку это ответственность покупателя, и она легко отслеживается, то налог этот будет платиться, и конечно, за счет продавца. Потому что непонятно, откуда взять деньги на этот налог, если не за счет России. Но я не знаю, почему никто не обсуждает эту тему, никто не пытается ввести подобное ограничение. Может быть, потому что американцы и европейцы полагают, что страны, которые не присоединились к санкциям, будут продолжать рассчитываться без уплаты этого налога и рассчитываться в других валютах, не в долларах, не в евро, и это вызовет просто больший конфликт между этими странами и странами НАТО, и мало к чему приведет. Я считаю, что так не будет. Я считаю, что эта мера была бы эффективной.
— Вы пишите в статье Forbes: «Рецессия пойдет только на пользу Европе». А в чем эта польза?
— Рецессии происходят в среднем раз в шесть лет в послевоенное время, и все проходят, и никто не умирает от них. А то, что Европа в последние годы оказалась опосредованно ресурсной экономикой, получала ресурсы от России в большом объеме, зависела от одного поставщика, фактически Россия была этим ресурсом для Европы — это факт. А любая ресурсная зависимость вредит экономике в конечном итоге, потому что сильно ее искажает, создает возможности для как раз нерыночных методов действия, сглаживает проблемы. Не дает возможности их решать, благоприятствует развитию бизнесов, которые иначе экономически неэффективны в реальной обстановке. И ресурс, конечно, когда-то заканчивается. И вот сейчас он заканчивается. И надо строить нормальную экономику. Европа, для которой российский ресурс закончился, сможет построить нормальную экономику. Потому что европейская экономика робастна и очень сильна сама по себе, системы, которые ее образуют, очень мощные, они могут перестраиваться, могут развиваться. А уровень доверия в европейской экономике очень высокий. Поэтому, конечно, это все будет построено.
— Обратимся к высказываниям Путина во Владивостоке: «Ничего мы не потеряли из-за войны в Украине и ничего не потеряем. Главное приобретение — укрепление нашего суверенитета». Кому адресованы эти пассажи — политикам, сидящим в зале, или широкой российской публике?
— Мне кажется, эта фраза адресована самому себе и его ближайшему окружению. Если рассматривать Россию как некоторую территорию, которой сейчас владеет ограниченное число семей, может быть, их сто или тысяча, то они ничего не потеряли, потому что все, что им надо, они все равно возьмут. И даже снабжения нормального они не потеряли, потому что параллельный импорт на сто, на тысячу семей будет работать идеально и эффективно. Они будут ровно так же пользоваться всем западным — и медициной, и техникой, продукты питания им будут завозить. А свой суверенитет, конечно, укрепили, потому что все западные инвесторы ушли, все конкуренты ушли, отчитываться ни перед кем вообще не надо, международный аудит теперь закончился, никаких контактов с Европой в рамках прав человека не будет. И в этом смысле они избавились от назойливых воспитателей, коллег или заклятых друзей. Могут творить что угодно, теперь все им в рамках военного времени принадлежит полностью и безраздельно, оппозицию уничтожили до конца. Все думающие и честные люди стараются уехать или уехали. Так что, мне кажется, они реализовали все, что хотели, идеальная жизнь началась.
— Там же Путин заявил, что в России самый низкий показатель безработицы в 4%, у других больше. Можем ему поверить на слово? И что такое 4% безработицы для российской экономики?
— Я не готов Путину верить на слово, как, мне кажется, и все остальные. Путин очень часто говорит вещи, которые очевидно не соответствуют действительности. Чего стоит его последнее заявление про то, что 80% отправок пшеницы, например, из Украины пошли в Европу. Само по себе это неважно, это другой вопрос, но это не соответствует действительности никак. Поэтому цифре в 4% нельзя ни верить, ни не верить. Это просто бессмысленный текст. Действительно, можно сказать, что в России на сегодняшний день нет ощущения, что толпы голодных безработных бродят по улицам городов. Это, конечно, не так. И это связано со многими причинами. В том числе и с тем, что пока еще огромное число предприятий продолжало выплачивать пособия даже тем, кого они увольняли, и с тем, что социальная система продолжает работать, и с тем, что многие мигранты уехали, их место занимают другие, и с тем, что страну покинули сотни тысяч человек, и их место тоже надо как-то занимать. И трудовые ресурсы в России сокращаются. Перед вторжением большое число людей было занято в «серой» экономике и кормилось не с официальной работы. И эта «серая» экономика как-то будет жить, она никуда не денется. Плюс сейчас, как я понимаю, многие люди уходят в военизированные формирования того или иного рода. И большое число людей будет занято в оборонной промышленности дополнительно, там идет активное развитие.
— «Спад экономики будет к концу этого года 2-2,5%», — опять Путин жонглирует цифрами, которые надо расшифровать.
— Я боюсь, что нам уже не удастся узнать ничего похожего на реальные цифры. И раньше это было непросто, потому что методики менялись творчески, а теперь все это будет совсем уже просто назначаться, скорее всего, сколько нужно. Падение российской экономики, конечно, очень сильно управляемо одним параметром — это производство и продажа углеводородов. И пока цена очень высокая, этот параметр будет сильно влиять как бы в лучшую сторону на российскую экономику. Цена будет падать — и этот параметр будет усугублять падение российской экономики. У нас есть какие-то косвенные отдельные цифры по потреблению и по производству, скажем, производство металлов упало где-то на 18%, покупки автомобилей упали на 60%. Я год к году считаю, естественно, короткие периоды бессмысленно считать. Инвестиционная активность, я думаю, упала практически в ноль вообще. Производство алюминия, скажем, вроде бы более-менее сохраняется на том уровне, на котором оно было. Если убрать углеводороды, я думаю, что падение неуглеводородного ВВП будет в пределах 10-20%. Но интереснее другой показатель. ВВП — это вообще очень показатель спорный. Вот ты яму выкопал — это ВВП, а закопал потом — это опять ВВП, удвоил ВВП, можно сказать. Интересно смотреть на доходы населения. С этими данными сейчас вообще будет беда, конечно, мы их толком нигде не получим. Последнее, что как-то мы видели, — это то, что квартал к кварталу, скажем, во втором квартале к первому доходы населения падали где-то на 7-8%ы. Судя по потреблению, судя по тому, как чеки выглядят в магазинах и так далее, доходы населения продолжают падать. А цифры я вам сейчас вряд ли смогу сказать.
— Путин заявил, что профицит бюджета в 1,5 трлн. руб. Давайте поставим точку и по этим цифрам.
— Я слышал столько разных цифр про бюджет в этом году, включая цифры, в том числе, от Минфина, Минэко и правительства, и крайние оценки, которые я слышал, и то, что будет дефицит в 2,5 трлн., сейчас Путин говорит, что будет профицит в 1,5, — я абсолютно никак не могу это прокомментировать. Текущий бюджет пока дефицитный — то, что мы видим за последние месяцы. Давайте подождем конца года и посмотрим, потому что опять же это очень сильно будет зависеть от того, какие будут собраны налоги. Основной налог, который собирает российский бюджет, — это НДПИ, налог на прибыль от предприятий, которые экспортируют сырье. Поглядим, что там будет. Прогноз не очень хороший, потому что, в частности, продажи газа резко сокращаются, а оттуда тоже хорошие налоги шли. Продажи нефти как бы держатся.