Военкоматы активно ищут резервистов. Заключить контракт предлагают даже на улице. Соцсети и сайты пестрят приглашениями вступить в ряды российской армии. А теперь еще и заключенным предлагают поехать вместо тюрьмы на войну. ЧВК «Вагнера» вербует заключенных колоний Петербурга для поездки на Донбасс. За полгода службы им обещают 200 тысяч рублей и свободу.
Мумин Шакиров обсуждает эту и другие темы и подводит итоги предыдущей недели с исполнительным директором движения «Русь сидящая» Ольгой Романовой и главой Офиса президента Украины Михаилом Подоляком.
Мумин Шакиров: С нами на связи — Ольга Романова. Ольга, какая у вас есть информация по набору на украинский фронт осужденных заключенных? Есть какие-то цифры?
Ольга Романова: Вербовка заключенных на украинский фронт проходила с самого начала, с конца февраля. И я подтверждаю слова Владимира Осечкина, что сначала пошли по так называемым колониям «БС» — безопасное содержание бывших сотрудников, где сидят разнообразные силовики, умеющие держать в руках оружие. Но там не только люди, раньше служившие во внутренних войсках, но и бывшие прокуроры, судьи, сотрудники ФСБ, ГИБДД, омоновцы, которые прекрасно умеют возбуждать против нас уголовные дела, разгонять митинги, а вот служить — не очень. Действительно, этот набор не удался. Потом мы увидели осужденных, ни о каком УДО (условно-досрочном освобождении) которых речи быть не могло по их срокам. Это этнические чеченцы, оказавшиеся в чеченском батальоне. Как они там оказались, можно только предполагать. Сейчас пошла третья волна. Представители ЧВК «Вагнер» приходят в колонию и предлагают людям, у которых подошел срок УДО, место работы (без него УДО невозможно): «Вот вам прекрасное место работы, с хорошей зарплатой», — все довольны. Частная военная компания предлагает 240 тыс. руб.й в месяц и службу минимум четыре месяца, по возвращении — снятие судимости. Довольно избирательно берут с судимостью: с «разбоем», «грабежом», осужденных за кражу…
Мумин Шакиров: Кого ни при каких обстоятельствах не возьмут на войну? Какие уголовные статьи считаются непроходными для зэков?
Ольга Романова: Педофилия и изнасилования — половые преступления.
Мумин Шакиров: Закон как-то регулирует такой вариант искупления вины — с призывом на фронт и участием в войне с Украиной?
Ольга Романова: Если Российская Федерация признает, что это война, то да. Если Российская Федерация не признает, что идет война, а идет спецоперация, то нет.
Мумин Шакиров: Насколько корректно сравнение этой истории со сталинскими штрафбатами и заградительными отрядами, когда людей использовали как пушечное мясо?
Ольга Романова: Корректно в случае, если мы действительно говорим о том, что это война, и тогда, конечно, включаем Высоцкого и слушаем: «Нынче все срока закончены, а у лагерных ворот, что крест-накрест заколочены, надпись: «Все ушли на фронт»». Но если речь идет о спецоперации, о бандеровцах и фашистах в Украине, то, простите, дайте постановление суда. Где человек, которого вы отправили этапом в Ростов без бумаг, без контрактов? Мы знаем, что этапы идут из Петербурга уже в июле, 40 человек две ночи назад уехали из ИК под названием «Яблоневка», 11 человек — из колонии «Обухово». Рекрутирование продолжается, несмотря на то, что уже вышли журналистские материалы по этому поводу, например в «Важных историях». И мы знаем, что такая вербовка идет в Нижнем Новгороде, в Великом Новгороде и, по некоторым сведениям, в колониях Владимирской области. А я напомню, что во Владимирской области сидит Алексей Навальный. Безусловно, ему никто не предложит ничего подобного, но я думаю, что если что-то будет в его колонии «Мелехово» номер шесть, мы от него это узнаем.
Мумин Шакиров: Где, на ваш взгляд, властям легче набирать людей на войну — среди экс-полицейских и военнослужащих российской армии или все-таки среди гражданских?
Ольга Романова: Среди тех, у кого нет ни кола, ни двора. Обратите внимание, когда война только началась, мы все видели документы убитых и взятых в плен российских солдат, и фигурировало очень много детдомовцев. Сейчас то же самое. Заключенный, осужденный — это обычный человек, которого все бросили, его не будут искать. Не найдутся родственники, требующие от государства 5 млн. руб. за его гибель. Берут людей, по которым некому горевать, за которых некому вступиться, некому требовать соблюдения их прав.
Мумин Шакиров: В репортаже Артема Радыгина прозвучала цитата: «Мы лучше этому эфэсбэшнику нос сломаем, чтобы нам дали еще один срок, чем ехать на войну». На ваш взгляд, это бравада из уст зэков или реальное поведение человека, который не променяет жизнь за решеткой на риск погибнуть на войне?
Ольга Романова: Это цитата от людей, которые осуждены и содержатся в БС-колониях. У обычных заключенных много случаев… Например, в колонии «Яблоневка», откуда завербовали сейчас больше всего заключенных, сидит много людей из «ДНР» и «ЛНР», рожденных там, и для них это просто возвращение домой. Что касается других заключенных, то записалось всего с самого начала 200 человек, уехали 40, а 160 отказались. В том числе это были те, у кого есть родственники, которые связались и с нами, и с другими правозащитниками. И это было требование родственников к осужденному, чтобы он остался и досиживал срок, не ехал ни на какую войну.
Мумин Шакиров: Одно из самых печальных событий прошлой недели — это осуждение муниципального депутата Алексея Горинова на семь лет за то, что он войну в Украине назвал войной. Каково будет к нему отношение на зоне: будут прессовать, как Алексея Навального, или будет сидеть на общих основаниях?
Ольга Романова: К сожалению, мы наблюдали последние восемь лет, с Крыма 2014 г., что заключенные, скорее, поддерживали курс Путина, видя в нем пахана, пацана, «блаткомитет», — это все родное, любимое, и настроения в зонах были такие, как будто бы они «нашисты» из начала двухтысячных. Сейчас все переменилось: заключенные не хотят на войну и не поддерживают ее в Украине. Поэтому я совершенно уверена, что к Алексею Горинову, как и к Алексею Навальному, заключенные, несмотря на то, что очень многих будут подзуживать, к нему будут относиться с большим уважением и очень хорошо.
Мумин Шакиров: Какова сегодня угроза жизни Алексея Навального, и от чего это зависит?
Ольга Романова: Угроза его жизни очень высока из-за многих причин: из-за того, что его история давным-давно сошла с первых полос газет, что Путин давным-давно считает себя победителем в этой схватке с ним. Как только его судьба перестанет интересовать Путина и сойдет на уровень какого-нибудь начальника или замначальника Владимирского ФКУ, я бы очень сильно беспокоилась бы, да и сейчас беспокоюсь тоже. На самом деле, мы все с вами в силах спасти жизнь Алексею Навальному, вспоминая его и говоря о нем, напоминая об этой истории каждый день.
Мумин Шакиров: О новых угрозах Путина и о ситуации на линии фронта я поговорил с Михаилом Подоляком. «Россия, по большому счету, всерьез пока еще ничего не начинала», — заявил Путин на встрече с руководителями фракций в Госдуме. «Москва не отказывается от мирных переговоров, но те, кто отказывается, должны знать, что чем дальше, тем сложнее им будет с нами договариваться», — подчеркнул глава государства. Что стоит за этими высказываниями?
Михаил Подоляк: Классическая российская культура за этими словами стоит. К сожалению, в современной России очень любят путать элементарные вещи — то, что ты хочешь, и то, что ты можешь. К сожалению, Путин постоянно свое «то, что я хочу» выдает за «то, что я могу». Поэтому фраза «мы еще не начинали» идеально характеризует несоответствие современной политической российской элиты, в частности Путина, тем вызовам и той реальной обстановке в мире, которые существуют. Это говорит и о том, что западные политические элиты тоже долгое время верили: Путин адекватно оценивает окружающий мир и говорит объективные фразы. «Мы еще не начинали» — при 40+ тысячах потерь… Практически уничтожены целые группировки, находившиеся на украинском направлении… Я имею в виду на европейском направлении, на европейском плацдарме, условном плацдарме боевых действий. Человек не начинал, практически потратив три тысячи крылатых ракет разных модификаций — 22-х и 101-х, «Искандеры», «Калибры»…
Мумин Шакиров: Но в то же время некоторые эксперты углядели в этом очередную угрозу применения ядерного оружия. Вы это не усмотрели?
Михаил Подоляк: Российская политическая элита сегодня настолько иррациональна, что они могут сами себя убедить в чем угодно. Мне кажется, что угроза ядерным оружием — это пропагандистское клише, и они будут его использовать постоянно. Но реальное применение — это для России в любых смыслах слова (не только в историческом, функциональном) дорога в один конец. После этого России, как субъекта, не будет существовать в принципе. Когда у вас составляет элиту Рогозин, который рассказывает о том, что «мы испытываем «Сармат», готовы уничтожить Британию, сжечь ее в ядерном огне», это говорит о качестве интеллекта российской элиты. И соответственно, я бы делал на это скидку. Это болезненный интеллект.
Мумин Шакиров: Я напомню нашим зрителям, что вы принимали участие во всех переговорных процессах. Правильно?
Михаил Подоляк: Да. Они с этого начинали. И сейчас я не совсем понимаю, что значит «дальше будет тяжелее договариваться». Мне кажется, что чем дальше, тем России будет с миром тяжелее договариваться о поствоенном месте Российской Федерации. Потому что Россия не будет восприниматься страной с большими возможностями, которая имеет право на шантаж, должна сидеть за одним столом не то что G7 или G20, а в принципе где-то с нормальными государствами. А будет считаться страной, которая не имеет права влиять на международные правила и глобальную безопасность, и экономические правила, и так далее. Это последствия последующего реального переговорного процесса.
Мумин Шакиров: Москва перешла к откровенному террористическому методу ведения войны, об этом говорят почти все украинские эксперты. Как теперь отражать эти атаки, когда гибель каждого мирного жителя — это боль и трагедия?
Михаил Подоляк: Москва изначально вела террористический тип войны. Это они в пропагандистской картинке рассказывали, что «мы бьем по военной инфраструктуре», а на самом деле, с первого дня удары наносились совсем иначе… Потому что нет никакого высокоточного оружия у Российской Федерации. Вернее, есть, но это небольшой процент, пять-десять. Остальное — это старое оружие… в принципе, не разбирают, куда оно попадает. И, как правило, у них старые карты по военным объектам. Российская Федерация готовилась к войне очень специфически, то есть она пропагандистски очень сильно готовилась к войне, она выдумывала наличие каких-то нацистских биолабораторий. Они рисовали для того, чтобы получать под это большие бюджеты. Но реального понимания, что есть в Украине, кто здесь кто, какие объекты действительно военные, а какие — это гражданская инфраструктура, нет. И сегодня они атакуют конкретно города. Они атакуют крылатыми ракетами с очень высоким разбросом. Единственный способ защиты (то, о чем мы говорим с нашими партнерами) — это эффективные системы ПВО и ПРО, противоракетной обороны. И я надеюсь, что в ближайшее время мы получим определенный объем этих систем.
Мумин Шакиров: Краматорск и Славянск могут стать следующими основными целями российской армии после захвата Луганской области. Власти Донецкой области призывают людей эвакуироваться, но не у всех есть такая возможность. Будет великое сражение на этом поле фронта или может наступить момент, когда ВСУ отойдут ради спасения жизней солдат и офицеров, чтобы сохранить армию?
Михаил Подоляк: Мы очень эффективно оборонительно воюем. Мы пытаемся сберечь и свою армию, и своих людей. Для нас каждый человек очень ценен. Тут другой вопрос. Интенсивность войны очень высокая, и Россия проходит 100 метров, заливая все кровью своих солдат. Они их вообще не берегут, они им не нужны. Число выстрелов по территории, занятой нами, и число смертей, которые Россия кладет на алтарь ситуативной, небольшой победы, как они считают, — это несопоставимо. Идет война в гигантских масштабах смертей. Число погибших с российской стороны просто немыслимо. Это высокая цена. И это хорошая цена для нас с точки зрения того, что мы изматываем их силы. То есть мы получим гораздо более деморализованную, ослабленную российскую армию, которую надо будет выводить для того, чтобы ее переоснастить, перенасытить, добавить туда живой силы. То есть война идет очень жестокая и изматывающая для России.
Мумин Шакиров: И все же Краматорск и Славянск — это будет великая битва битв или все-таки тактика остается «можете отойти»?
Михаил Подоляк: У нас битвы все великие, мы каждый город отдаем очень высокой ценой для Российской Федерации. Эти города — точно такие же укрепленные, по сути, крепости, которые будут разрушены Российской Федерацией, как я понимаю, потому что они по-другому воевать не будут, не умеют воевать. Посмотрите на Мариуполь, Северодонецк, Рубежное, Попасную и на все другие города, которые захватывает российская армия. Это ситуативные, локальные успехи. Каждый город подвергается массированному, ковровому уничтожению, зачистке. Вы сказали об одном типе войны — террористическая — это по мирным городам крылатыми ракетами. И второй тип войны, которую ведет Российская Федерация, — это тотальная зачистка украинской территории, прежде всего на востоке. То есть украинские города не нужны для России как инфраструктурные объекты, она их просто уничтожает. Выжженное поле должно быть. И третья тактика, ключевая тактика по всей линии фронта, по всей тысячекилометровой линии фронта — это большие артиллерийские удары.
Мумин Шакиров: Сегодня много говорят и об оперативной паузе. Хотя в то же время война продолжается, есть активная фаза на отдельных участках. Кому больше выгодна пауза?
Михаил Подоляк: Все, что говорит Российская Федерация, я не воспринимал бы в буквальном смысле слова. Они покидают остров Змеиный, по сути, убегают оттуда, при этом говорят, что «это жест доброй воли, мы все задачи выполнили, мы оттуда уплыли». После этого они начинают наносить удары крылатыми ракетами по острову Змеиный, где никого нет, по их мнению, они же выполнили все задачи. То есть жест доброй воли, чтобы мы наносили удары крылатыми ракетами. И оперативная пауза — это возможность России красиво и завуалированно сказать, что «мы понесли такие потери на Луганском направлении, что нам необходимо срочно добросить туда несколько батальонов и тактических групп, у нас некем воевать и нечем стрелять, нам нужно обеспечить подвозку инфраструктуры». То есть нужно пополнить снаряды и увеличить количество живой силы, которую не жалко. Это все, что они сейчас делают. То есть оперативные паузы есть всегда. Просто за счет изменения тактики ведения войны с нашей стороны частично, потому что начали поступать системы реактивного залпового огня от наших партнеров, соответственно, мы начинаем эффективно уничтожать тыловую инфраструктуру, инфраструктуру обеспечения — склады, центры управления, центры тактического управления — военными силами. То есть им необходимо переосмыслить, как именно они теперь будут доставлять снаряды в том объеме, который им необходим. Российская Федерация ведет войну количеством, а не качеством.
Мумин Шакиров: Как вы прокомментируете прогноз главы ГУР Кирилла Буданова, что в 2023 г. война закончится и границы Украины будут в состоянии 1991 г., то есть вместе с освобожденным Крымом и Донбассом?
Михаил Подоляк: Я отношусь к Кириллу Буданову с огромной симпатией. Это человек, который на своем месте как глава войсковой разведки. Это человек, который точно в материале глубже всех, разве что президент Владимир Зеленский и главнокомандующий Валерий Залужный глубже в вопросе. Я считаю, что прогнозы Буданова абсолютно объективны и абсолютно уместны. Именно так и закончится война. Война закончится в любом случае на условиях Украины и с возвратом ее территорий. Очень важно понять следующие вещи. Первое. Если хотя бы часть территории Украины останется у Российской Федерации, это будет постоянный плацдарм для дальнейшей эскалации. Второе. Если Россия так или иначе останется на территории Украины, она сможет пропагандистски доказать, что совершила победное движение военной операции. Соответственно, не произойдет ключевое, то, что важно для глобальной безопасности, — трансформация российской политической системы. Только существенный, весомый, чувствительный проигрыш России в Украине, когда она уйдет с захваченной территории, позволит РФ пойти по пути преобразования внутри страны. Таким образом, можно разгрузить системы глобальной безопасности от тех рисков, которые сегодняшняя политическая элита России, путинская элита генерирует.
Мумин Шакиров: Как вы оцениваете попытки российских властей отправить на фронт осужденных зэков? Им предлагаются контракты. Также предлагаются контракты в разных форматах для тех рабочих, которые сегодня потеряли работу на крупных предприятиях. Это вас пугает?
Михаил Подоляк: Это не то что пугает, это вызывает, наконец-то, ощущение, что Россия действительно сейчас выглядит так, как должна выглядеть, такой, какой она является на самом деле. Это страна, где половина — вертухаи, а половина сидит в лагерях. Кого-то из этих лагерей забирают, формируют в штрафбаты и отправляют воевать, а сзади будут стоять заградотряды. Российская Федерация сегодня возвращается к истокам… То есть Россия доживает ту историю Советского Союза, в котором долгое время находилась. Она должна это дожить до конца. К сожалению, была допущена ошибка, когда Борис Ельцин возглавил Россию, была попытка трансформации через демократические инструменты этой страны. В итоге страна не прошла через переосмысление и покаяние, не до конца переосмыслила роль коммунистической партии, трудовых лагерей, концентрационных лагерей, которые были в сталинскую, хрущевскую, бериевскую историю. И сейчас определенная группа людей… пусть в уродливой форме, не до конца понимая все это, реанимировала эту машинку. А эта машинка простая: у нас заградотряды, у нас штрафбатальоны, мы берем бандитов, которые могут убивать, резать. Россия не ведет конвенциональную войну по правилам и обычаям, которые присущи цивилизованным сообществам. Она ведет именно криминальную войну. А эта война предполагает именно жестокое подавление оппонента, то есть вырезание, массовые убийства, сжигание, массовые захоронения, разрушение домов, захват домов, воровство… Это криминальная инфраструктура. И это хорошо видит Европа. То есть если Россия долгое время маскировалась за элементами той или иной глобальной культуры, то сегодня мир просто в шоке и видит реальное нутро Российской Федерации. А это даже не военное нутро. Криминальная армия зашла в Украину, и она воюет против Украины, против цивилизованного сообщества. У нас это тоже иногда вызывало удивление, но мы исторически гораздо глубже знали Российскую Федерацию. Мы понимали, что рано или поздно это нутро, российское естество проявится в самом неприглядном виде. И сейчас мы это видим.
